— Для начала поговорим о первом случае.

— Мне позвонили из полиции. С ними связалось начальство Кристиана. Вот уже две недели от него не было никаких известий. Мой брат им не звонил и не посылал медицинской справки. Это совсем на него не похоже.

— Когда точно вам позвонили?

— Десятого июля две тысячи восьмого. Я не очень хорошо помню.

Шаплен записал дату, сравнил со своими пометками. Впервые Мьоссан встретился с Анной Марией Штрауб 23 мая 2008 года. И меньше чем через два месяца он исчезает. Есть ли тут какая-то связь?

— А вы сами не заметили, что он исчез?

— Вы не читали мои показания?

— Нет. Предпочитаю не забивать голову домыслами перед допросом свидетелей.

— Что за странный метод!

— Уж какой есть. Как же вы не заметили, что ваш брат пропал?

— Вот уже двенадцать лет мы в ссоре.

— Из-за чего?

— Дурацкая история с наследством. Квартирка в Париже. В общем, из-за глупости…

— Его близкие тоже не заметили его исчезновение?

— У Кристиана не было близких. — Она продолжала срывающимся голосом: — Он был совсем один, понимаете? Постоянно торчал в Интернете, на сайтах знакомств. Я только потом узнала. Встречался с женщинами, с… профессионалками, с кем попало…

Шаплен записывал все, что она ему сообщала, на ходу пытаясь по кусочкам составить общую картину. Натали Форестье упомянула о двух исчезновениях.

— И когда его нашли?

— В сентябре. Хотя на самом деле полиция обнаружила его в конце августа, но мне позвонили только в середине сентября.

— Почему с вами связались так поздно?