Бастиан облегченно вздохнул. Однако после этих слов возникла пауза, и пару минут, наполненных тревожным ожиданием, он смотрел на мигающий курсор, гадая, пошел ли Патош к холодильнику за кока-колой или решил на сегодня закончить разговор. Наконец он увидел в углу экрана монитора маленький карандаш: его друг что-то еще писал.

— я тебе наврал, бастиан

— что??? ты о чем?

— о моей матери

Пауза.

— помнишь, ты к нам зашел перед отъездом? и она тебе наговорила про туман и все такое?

— да

— ну вот… вчера ей позвонили. из лавилля-сен-жур

— откуда ты знаешь??? и кто это был?

— я подошел к телефону. какая-то тетка, по голосу не очень молодая. короче, она страшно разоралась — мать, в смысле. поэтому я все и слышал. сам знаешь, как она орет — мертвого разбудит.

Бастиан воздержался от комментариев.

— и что она говорила?

— ну типа: не понимаю, о чем это вы… я никогда не была в лавилле… я никого там не знаю…

— но это же неправда! она знает нас!

— дык а я о чем? короче, мать знает лавилль

— я помню: ты сказал, она там никогда не была. я тебя спросил, откуда она знает про туман и… всяяякие вееещи…

— в чем и дело, говорю же: я тебе наврал. не спрашивай почему, как будто мне кто-то нашептал, что иначе нельзя. что лучше наврать. и вчера я подумал, что должен сказать тебе правду. после того звонка.

— она здесь жила? когда?

— ну, еще до того как я родился, значит давно. она об этом никогда не говорила, но я глянул ее паспорт.

— а паспорт тут при чем?