Он вынырнул из-за меню, словно фокусник — из складок собственного черного плаща.

— Да?

— Николя, я хотела сказать вам кое-что… Во-первых, давайте перестанем обращаться друг к другу на «вы» — в этом нет никакого смысла. И во-вторых… я хочу, чтобы ты перестал играть в свои игры сегодня вечером.

Ле Гаррек положил меню на стол, выпрямился и взглянул на Одри. Видно было, что он удивлен таким решительным выпадом.

— Я хочу сказать… Да, у тебя был тяжелый день, — продолжала она. — Но после того разговора, который состоялся между нами на вечеринке… точнее, после того, о чем я тебе рассказала, я бы предпочла, чтобы ты снял маску. Не заставляй себя изображать весельчака. И не заставляй меня делать вид, что мне это нравится. Я согласилась принять твое приглашение не для того, чтобы веселиться…

Ле Гаррек несколько секунд смотрел на нее непроницаемым взглядом, потом кивнул.

— Ты права, — серьезно сказал он. — Мне, конечно же, нужно быть мрачным и молчаливым, как любому автору детективов, который приехал искать вдохновения в туманах Лавилля…

Одри нахмурилась, раздраженная этим новым проявлением бессодержательного юмора.

— Я не это хотела сказать…

— Я знаю, — мягко перебил он и вздохнул. — Видишь ли, Одри, я встретил тебя в один из самых худших периодов своей жизни. Кроме всего прочего, этот период был не слишком богат на… столь приятные знакомства. Но… — он отвел взгляд, явно смутившись, — но ты мне очень нравишься. А в таком состоянии — когда тебе кто-то очень нравится — испытываешь… неловкость. Во всяком случае, чувствуешь себя неуверенно. У меня очень редко были такие встречи, и каждый раз я был не в своей тарелке. Нынешняя ситуация осложняется еще и тем, что обстоятельства… не располагают к чему-то подобному…

Он замолчал, подыскивая слова.

— Однако мне в самом деле очень хотелось поужинать с тобой сегодня вечером. Именно сегодня вечером, даже если это и звучит странно… Да, действительно, мы встретились не затем, чтобы веселиться. Скорее для того, чтобы попытаться узнать друг друга. Или даже нет — просто чтобы провести вместе некоторое время… Ненадолго забыть весь остальной мир… во всяком случае, весь остальной Лавилль-Сен-Жур…

Он замолчал и, повернув немного голову, взглянул в окно.

— Да, — тихо произнес он затем, — вместе забыть туман…

Одри не могла произнести ни слова. Кровь громко стучала у нее в висках. Когда она в последний раз слышала (и слышала ли вообще?), чтобы мужчина говорил с такой откровенностью? Раскрывал перед ней душу в таких простых, спонтанно произнесенных словах?..