Пока Шарлотта приводила себя в порядок, Ник посмотрел на размер одежды и позвонил в магазин, рекомендованный Аги Трамонти. Описал жену продавцу: «Сорока четырех лет, но молодая, элегантная, утонченная, не броская, но от этого только привлекательней, нечто между Одри Хепберн и первой леди, только блондинка».

— С кем ты разговариваешь? — спросила Шарлотта. Номера сдавались без халата, но она надела халат мужа.

— Ни с кем.

— С подружкой?

— Даже не шути так.

Она пожала плечами.

Через двадцать минут приехала женщина из магазина и вкатила тележку с самой разной одеждой подходящего размера. Шарлотта привезла с собой в Новый Орлеан только то, что поместилось в большую летнюю сумку, и пришла в восторг от новых нарядов. Выбрала несколько на удивление красивых вещиц — продавщица глазом не повела. Шарлотта спросила, могут ли они себе это позволить, и Ник велел ей не беспокоиться (о тратах позаботился Аги, о чем говорить не обязательно). Супруги приоделись и отправились гулять по Французскому кварталу. Шарлотта спросила, как могут они спокойно бродить по крупному американскому городу, и Ник ответил, что это долгая история, а если вкратце, то никто из его недругов не может и ступить в город без разрешения одного влиятельного человека.

Он не упомянул имени Карло Трамонти, и Шарлотта не стала расспрашивать подробности. И это ему в ней нравилось.

Шикарно поужинав в ресторане «Галатуар», они вернулись в отель с бутылкой красного вина. Ник сбрил бороду, хотя Шарлотта не просила об этом. Зато оценила жест. Разговаривали до рассвета, наверстывая упущенные два года, что было невозможно, и дважды предались любви, с заметно лучшим результатом.

Наутро Шарлотта Джерачи, не вставая с постели, принялась разгадывать кроссворд. Между шторами была щель, и кровать рассекал луч яркого солнца. Рядом, в белой майке и голубых пижамных штанах, спал Ник. Шарлотта лежала обнаженной поверх одеял. Ник был одет. Она загорела, хоть и была натуральной блондинкой, — в Нью-Йорке выдалась хорошая весна, и можно было загорать у подогретого бассейна. От бикини остались белые полоски, и в свои сорок четыре Шарлотта не выглядела глупо в открытом купальнике. Хотя Ник — сицилиец по матери и отцу, у него всегда были достаточно светлые волосы, и он сошел бы за ирландца или англичанина, а теперь совсем побледнел, хоть и провел два года в тропиках. Борода защищала кожу от солнца. Без нее он больше походил на себя прежнего. Мышцы на лице обвисли из-за болезни Паркинсона. Даже не скажешь, что он всего лишь на три года старше жены.