Ник проснулся. Потянулся и провел рукой по изгибу груди. Как он боялся никогда не увидеть ее. Эту грудь. Кроссворды. Шарлотта разгадывала их, только когда ее что-то беспокоило. В этом одна из прелестей брака: знаешь человека так хорошо, что капризы и странные привычки перестают удивлять и сводить с ума, принося утешение. Ник чувствовал сквозь одеяла теплоту солнечного луча.

— Я ненавидела тебя, — сказала Шарлотта, глядя на него.

— Доброе утро, — отозвался Ник, притягивая ее к себе.

Впервые почти за три года они проснулись вместе.

— Знаю, надо винить твоих недругов. Я так и делаю. Но мне сложно. Тайна, покрытая мраком. Хочется свалить на тебя всю ответственность.

— Все позади, — успокоил Ник. — Наша семья пережила разлуку. Девочки у нас сильные. Мы хорошо их воспитали. Скоро будем вместе. Я преодолею все препятствия ради тебя. Ради тебя, ради них. Я уже прокладываю дорогу обратно, милая. Поверь мне.

Шарлотта отбросила кроссворды и высвободилась из его объятий.

— Уже второй раз, Ник. Ты исчез дважды. Думаешь, редкие звонки и одна ночь все покроют? Бесконечные записи, где ты говоришь о джазе, мировых событиях и прочитанных книгах? Для меня это не позади, Ник. Мы не прошли и полпути. Даже сотой доли. Я люблю тебя, очень люблю, но и ненавижу тоже. Послушай. Пойми. Я вижу… и не смотри на меня так. Я вижу, ты не осознаешь, каково мне сейчас.

Неодобрительное выражение на лице Джерачи на самом деле было вызвано болезнью Паркинсона. Он смотрел на грудь, на полоску без загара, думая, как ему повезло, как прекрасно они станут жить, когда все закончится. В то же время Ника беспокоило открытое бикини и сомнения, нет ли у нее другого. Нет. Шарлотта не посмела бы, возможно, даже не захотела бы.

— Расскажи мне. Я весь во внимании.

— Я напугана, я одинока. Собственная жизнь мне неподвластна. Я всего лишь статистка в постановке «Бешеная погоня за Ником». Мне приходится делать все самой: твои обязанности по дому и свои. Думаешь, девочки в порядке, но это не так. Им нужен отец. Барб злится, сам знаешь. Говоришь, скоро вернешься, мы вернемся, а я представляю, как она сидит одна дома и ждет нас, страдает. А Бев? Бев тебя боготворит, ни одного плохого слова в твой адрес, всегда защищает. О ней я больше всего беспокоюсь. Тебя так долго не было, в Калифорнии сейчас такое творится, особенно в университетских городках, страшно подумать, в какую компанию она может попасть. Проведет лето у твоего отца, слава богу, а потом обратно к битникам, вольнодумцам, наркоманам и всем прелестям Беркли. Ты здесь ни при чем, но как бы хорошо в таком возрасте иметь рядом отца.