— На помощь! — кричала Энн, однако никто не приходил. Где же ее соседи? Мистер Берман? Мистер Монтероссо? Где они все?

Она бежала к спальне. Оказавшись внутри, прыгнула к телефону на столе. Поздно. Бет уже неслась через холл второго этажа. Энн схватила свой толстый лэптоп, резко повернулась и швырнула его в лицо Бет. Тот с громким стуком врезался в нее и упал на ковер.

— А-а-а!..

Бет закрыла нос ладонью. Опять выстрел. Какой грохот… Из дула вырвалось пламя. Мимо щеки Энн просвистела пуля. Страшно… Бет согнулась, зажимая нос. Сквозь пальцы струилась кровь.

Энн спасала свою жизнь. Она нырнула к лестнице, потом вниз, к входной двери… Бет, громко топая, спускалась следом.

Дверь… Ей не хватит времени. Она даже цепочку не успеет снять. Придется драться! Энн дико оглядывалась. Свернутый ковер! Лучше не придумаешь!

Она сгребла лежавший в гостиной пакет с ковром, занесла его, как бейсбольную биту и, когда Бет вбежала в гостиную и начала поднимать пистолет, изо всей силы ударила ее в живот. Оружие вылетело из ее рук. Пистолет упал на ковер гостиной, и Энн бросилась к нему. К тому времени когда Бет разогнулась, она уже была на мушке. Из ее ноздрей хлестала кровь, она выла от бешенства.

— Ты не застрелишь меня! — крикнула Бет, сплевывая кровь.

Энн заметила, что дрожит от злости. Кевина убила не она, тогда у нее не было такой возможности. А вот теперь… Она взглянула на ствол. Старый «кольт». Предохранителя нет. Можно стрелять.

Энн была переполнена ненавистью. Бет стоит застрелить. Даже нужно. Не оставить от лица ничего. А что, здорово… Она не могла вспомнить лучшего запасного варианта. И подходящего эпизода из «Люси» ей тоже не приходило в голову. Это настоящая жизнь. Энн начала опускать ствол, целясь между голубых глаз Бет.

Она воскрешала в памяти все, через что ей пришлось из-за нее пройти. И ведь только что Бет пыталась ее убить. И убила бы. В Уиллу стреляла она. Поэтому-то Кевин и начал ее преследовать — не потому, что влюбился, а потому, что знал: Энн убила она. Она подумала об Уилле, чья смерть осталась не отомщенной, о ее крови на стенах…

Энн оцепенела. Потом взглянула на пистолет в своей руке. И на кое-что еще. На итальянский талисман, блестевший на ее шее, в вырезе майки. Миссис Динунцио. Дивные запахи крошечной кухни. Кофейник. А следом в голову пришли мысли о дружбе, о семье. И о любви.

Пальцы Энн сжали дымившийся пистолет.

Она сделала свой выбор.

33

33

Утро вторника выдалось ясное и прохладное. Температура держалась вполне умеренная, градусов семьдесят,[46] и влажности особой не чувствовалось. Небо над Филадельфией было кристально чистым, отчего горизонт приобрел необычную отчетливость, яркость и в нем чувствовалось что-то металлическое. Солнце пока еще стояло низко и не спешило появиться из-за небоскребов: отсыпалось после суматошных выходных со всеми этими цилиндрами Дяди Сэма и красными «платформами».