Для человека, который в последние дни объявил войну всему миру и подал иски на всех, кто не позволил ему добиться справедливости и оправдания Донти, его выступление было удивительно кротким. Флэк никогда не понимал разговоров о любви и всепрощении, а всегда стремился к возмездию. Но сейчас он инстинктивно чувствовал, что здесь не время и не место проявлять свои бойцовские качества, а нужно выступить в несвойственном для него образе. Он начал с рассказа о том, как Донти сидел в тюрьме, как часто они виделись, и даже немного развеселил собравшихся, пересказав описание Донти, как их там кормили. Он прочитал два письма Донти, и даже в них нашел забавные моменты, которые вызвали улыбки. Закачивая выступление, Робби описал их последнюю встречу.

— Последним желанием Донти было следующее: в тот день, когда станет известна правда, когда убийца Николь будет опознан, когда имя Донти Драмма будет окончательно очищено от обвинений, пусть все родные и друзья соберутся на могиле и устроят настоящий праздник. Пусть весь мир узнает, что Донти Драмм невиновен! Донти, мы устроим этот праздник!

Четырнадцатилетний сын Седрика Эмитт прочитал письмо от семьи — длинное и трогательное прощальное послание к Донти — и сделал это с удивительной выдержкой. Потом исполнили еще один гимн, и преподобный Канти произнес часовую проповедь.

Кит и Дана смотрели церемонию похорон по кабельному каналу в доме тещи в Лоренсе, штат Канзас, где прошло детство пастора. Отец Даны уже умер, а мать вышла на пенсию в должности профессора Канзасского университета, где она преподавала бухгалтерский учет. Отправив детей в школу, Кит и Дана решили сесть в машину и уехать на день из города. Вокруг церкви дежурили репортеры, телефоны не умолкали. На первой полосе утренней газеты Топеки была размещена фотография пастора в обществе Робби, Марты и Аарона, и Кит уже устал от всеобщего внимания и вопросов. К тому же его беспокоило, что Бойетт, остававшийся на свободе, продолжал интересоваться его женой, и он не хотел оставлять ее одну.

Билли, его теща, предложила накормить их обедом, на что супруги тут же дали согласие. Наблюдая за похоронами, Билли то и дело повторяла:

— Не могу поверить, что ты там был, Кит.

— Я и сам не могу в это поверить, — отвечал он. Это было так далеко и так давно, но стоило Киту закрыть глаза, как он ощущал запах дезинфекции в камере, где Донти ожидал казни, и слышал судорожное дыхание членов его семьи, когда распахнулись занавески и они увидели его на каталке с трубками, уже подсоединенными к венам.