— Ты слишком много тревожишься, странный ты мой.

— Мэм, я не хочу вас обидеть, но вы тревожитесь определенно недостаточно.

— Тревогой можно добиться лишь порождения новой тревоги.

Мы могли впервые поссориться, пусть и достаточно мягко, если бы самый большой из уродов не вмешался в наш разговор. От его низкого, хриплого голоса по моему позвоночнику побежали тараканы ужаса.

— Женщина с младенцем.

До этого мгновения ничто не указывало, что эти монстры могут говорить, более того, говорить на английском.

— Отдай мне младенца, — потребовало чудовище.

Голова у говорившего была побольше, чем у остальных, лоб — не таким плоским. Может, из всех говорить мог только он.

— Отдай мне младенца, — повторил он.

К этому времени я обильно потел. Можно сказать, потел, как свинья.

— Ты не можешь ничего требовать от меня, — ответила Аннамария говорящему уроду. — Здесь у тебя нет власти.

— Мы убьем, — заявил он. — Мы съедим младенца.

— Уходите отсюда, — ответила она. — Знайте свое место и оставайтесь там.

Все четверо начали медленно приближаться к нам, не отбрасывая теней, так же, как мы. Существа с бледной кожей и островками жестких серых волос на теле, но, тем не менее, четыре фигуры тьмы, будто их тени втянулись в них, там размножились в легионы и наполнили их чернейшей ненавистью. Трое с топорами в руках, один — с молотком.

Держа «беретту» двумя руками, я прицелился в одного из еще молчавших.

Болтливый продолжил:

— Я родился, чтобы съесть младенца, твоего младенца, этого младенца.

— Это не твое время, — спокойно ответила Аннамария, — да и никогда не придет для тебя время убить меня или прикоснуться к этому младенцу. Уходи немедленно. Уходи к своим напастям.

Может, причину следовало искать во мне, в моем душевном состоянии, в тот момент оставлявшем желать лучшего, но мне казалось, что я могу понять далеко не все происходящее на моих глазах. Такое часто случалось со мной в компании моей загадочной спутницы, но тут я особенно резко это почувствовал.

— Уходи к своим напастям, — повторила она.