— Прекрати!

Коити, должно быть, уловил что-то в голосе Дзюнко, потому что торопливо извинился.

Они стояли в пробке и молчали.

— Его младшую сестру звали Юки, — сообщила девушка. — Она была очень красивая.

— Ты видела ее фотографию?

— Да, Тада показывал.

Он показывал ей много фотографий, но одну она запомнила особо: снимок был сделан в детском саду, на каком-то концерте. Юки, в театральном костюме, танцевала и пела. Маленькие ручки распростерты, как листья японского клена, а личико приподнято.

— У тебя нет младшей сестры? — спросила Дзюнко.

— Нет.

— Наверное, для старшего брата маленькая сестренка — это нечто особое, иное, чем любовница или жена.

— Может, и так.

Минут десять они ехали в молчании. Наконец машина выбралась из пробки и поехала быстрее.

Напротив пассажирского сиденья болтался прикрепленный к стеклу забавный клоун в красной шапочке и костюме в горошек. На огромном красном носу у него сидела пчела, и клоун рассматривал ее, нелепо скосив глаза.

— Не понимаю, — тихо сказала Дзюнко, не сводя глаз с прыгающего клоуна.

Спутник вопросительно посмотрел на нее.

— Я их спрашивала, перед тем как сжечь: «Как вы могли столь жестоко поступить с Юки? Разве она не такой же человек, как и вы?»

— Ну и что они ответили? — негромко спросил Коити.

— Ничего. — Девушка покачала головой. — Они только умоляли меня пощадить их.

— Никто из них не ответил?

— Никто. — Дзюнко повернулась к нему. — Разве что Масаки Когуре.