Один из камней качнулся под его пяткой — Роберт опустился перед ним на корточки. Это была пятиконечная морская звезда. Обхватив пальцами, он принялся раскачивать камень из стороны в сторону, вскоре тот поддался. Под ним оказалась аккуратно вырытая ямка, а в ней лежал контейнер из-под тридцатипятимиллиметровой фотопленки.
— Эврика! — тихо воскликнул Роберт.
Он водворил камень на место и вскрыл контейнер. Тот оказался пуст.
— Дьявол!
В кармане завозился оживший телефон.
Иди к пункту 090. И поторапливайся! Кэтрин в опасности!
Иди к пункту 090. И поторапливайся! Кэтрин в опасности!
Стрелка указывала на восток — вдоль Двадцать третьей улицы. Такси поблизости не было. Завидев на перекрестке Первой авеню городской автобус, Роберт со всех ног бросился к нему, моля Бога, чтобы тот не уехал раньше времени. Он врезался в уже закрывавшиеся двери и, втиснувшись между створок плечом, заставил их вновь раскрыться.
Роберт доехал на метро до Блэкфрайерс, пешком прогулялся до церкви Сент-Брайд, затем еще минут пятнадцать петлял по задворкам Флит-стрит, гадая, где тут может быть искомый клуб. И наконец отыскал тупик Уайтфрайерс-стрит, в конце которого обнаружилась ничем не приметная дверка в высокой кирпичной стене, над которой красовалась скромная вывеска: «Клуб „Святой Георгий“».
Снаружи клуб выглядел непривлекательно, но это с лихвой компенсировалось его интерьерами. Первым взору Роберта открылся роскошнейший и просторнейший вестибюль, пол которого был выложен черно-белой мраморной плиткой в шахматном порядке. Там его встретил пожилой и степенный дворецкий в ливрее. Забрав приглашение, он проводил Роберта в библиотеку, где уже были выставлены на столах шерри и легкие закуски.
— Я не рано? — поинтересовался Роберт, увидев, что, кроме них, в библиотеке никого нет.
— В самый раз, сэр, — ответил дворецкий, и по голосу Роберт безошибочно узнал в нем отставного полисмена. — Мистер Хейл предупредил, что вы придете именно в это время.
Гости стали прибывать спустя лишь четверть часа. Мужчины были в смокингах, дамы — в вечерних нарядах. Роберт испытал легкий дискомфорт, вспомнив, что забыл надеть костюм и галстук. Он притаился в углу библиотеки со стаканчиком шерри во вспотевшей руке и сосредоточенно скользил невидящим взглядом по корешкам книг. Здесь была прорва средневековой беллетристики, переводы персидской и арабской поэзии, отчеты путешественников о дальних странствиях и экспедициях, труды по геральдике.
До его ушей стала долетать иностранная речь — польская, чешская, испанская, португальская, французская. Какой-то молодой смуглый джентльмен в цивильном костюме то и дело с легкостью переходил в разговоре с безупречного английского на безупречный арабский.