Любопытно. Надо будет спросить Хораса, когда представится случай. А пока… Пока надо сосредоточиться на очередном задании. Новых подсказок все не было. Он отвернул от парка на запад и медленно двинулся вперед, внимательно осматриваясь по сторонам в поисках чего-то, что привлекло бы его внимание. И в какой-то момент взгляд его наткнулся на то, что он видел прежде много раз, но все мельком, мимоходом: прямо посреди проезжей части на пересечении Бродвея и Пятой авеню, на небольшом пешеходном островке, высился небольшой обелиск.

Роберт вдруг вздрогнул и покачнулся. Ему представилось, что город вдруг завертелся со все увеличивавшейся скоростью, словно сам был его осью. Красная линия пролегла по Манхэттену от Ист-Виллиджа до Уэст-Виллиджа. Она коснулась ржавого питьевого фонтанчика, от которого он недавно ушел, пронзила пятиконечную звезду на военном мемориале и протянулась куда-то дальше. Куда же? Похоже, в район Челси.

Наваждение схлынуло так же внезапно, как и обрушилось на него. Роберт чувствовал себя рыбой, выброшенной из воды. Он жадно хватал ртом воздух и пытался справиться с охватившим его головокружением. Наконец ему удалось прийти в себя и отдышаться. Господи, что это было? Что за жуткое видение?

Не чувствуя под собой ног, он приблизился к обелиску, чтобы получше его рассмотреть. Ему сразу вспомнился другой обелиск, который он отыскал на кладбище у часовни Святого Павла. То была фальшивая могила и место, где он нашел самый первый ключ.

На сей раз могила оказалась самой настоящей. Он прочитал мемориальную табличку:

Под этим камнем упокоился дух Уильяма Дженкинса Уорта, рожденного в Нью-Йорке 1 марта 1794 года и почившего в Техасе 7 мая 1849 года.

Под этим камнем упокоился дух Уильяма Дженкинса Уорта, рожденного в Нью-Йорке 1 марта 1794 года и почившего в Техасе 7 мая 1849 года.

Обелиск был со всех сторон окружен резной чугунной оградкой, сложенной из стилизованных сабель. Памятник был воздвигнут в 1857 году, и у основания его Роберт также отыскал пятиконечную звезду.

Он вдруг почувствовал, как в нем начало закипать глухое раздражение на Адама. Боже, как же надоело возиться с этими загадками! И каким чудовищем надо быть, чтобы все это изобрести, запустить в этот дьявольский лабиринт своего друга и получать удовольствие, глядя, как тот мечется из угла в угол, не понимая, где выход…

Вот он только доберется до Адама, тогда уж поговорит с ним хорошенько!

Адам был одновременно и другом и врагом. Сколько времени Роберт сможет сопротивляться чужой воле, которая ломится в его сознание с неослабевающей силой и пытается подчинить его себе? День? Или два? А что потом? Удастся ли спасти Адама, если он, Роберт, поторопится? И права ли была Терри, когда обронила, что Адам до сих пор любит Кэтрин? Что ему, Роберту, тогда с ними делать?