Стрелок прокричал какую-то насмешливую фразу и снова выстрелил в лодку. Пуля вошла в воду на безопасном расстоянии. Дэвид перекинул ремень сумки через голову, сгреб в кучу два плаща, уложил их на сиденье и поместил сверху открытый телефон — с таким расчетом, чтобы ярко сиявший экран был виден с большого расстояния. Пусть они гонятся за лодкой, как за болотным огоньком, подумал он. Скользнув за борт, он едва не вскрикнул. Вода была такой холодной, что перехватывало дыхание. Он изо всех сил толкнул корму, и лодка вскоре исчезла в тумане. Чтобы не выдать себя неосторожными всплесками, Дэвид поплыл «по-лягушачьи» к пристани. Его одежда, прилипнув к телу, стала затруднять движения. Он и не представлял себе, что будет так тяжело. Намокшая сумка мешала плыть.

Услышав, что вторая лодка проплывает рядом, он вообще постарался не двигаться. Корпус ялика казался в тумане черным пятном, скользившим по темной воде. Дэвид увидел фигуру пригнувшегося человека, который стоял на носу лодки. Он постоянно разговаривал с гребцом, сидевшим лицом к корме, — наверное, давал направление. Дэвид находился всего в пяти-шести футах от них — так близко, что конец весла едва не задел его, когда он нырнул с головой под воду. Дэвид почувствовал рябь от кильватера и, когда ялик удалился на несколько ярдов, всплыл на поверхность, сжав челюсти и стараясь не стучать зубами. Нужно было разогнать застывшую кровь. Он быстро поплыл к берегу. Но куда подевалась Оливия? Дэвид не мог позвать ее. И теперь он вообще не слышал посторонних звуков.

Он упорно плыл вперед. Сквозь линзы забрызганных очков огни лодочной станции мерцали размытыми пятнами. Что бы он сейчас не дал за лучик лунного света, который показал бы ему Оливию, благополучно добравшуюся до берега! Неподалеку послышался еще один приглушенный выстрел, треск платсмассы и радостный возглас. Прощай, мобильный телефон. Судя по звукам, пуля попала прямо в экран и разнесла трубку вдребезги. Стрелок подумал, что ранил или убил кого-то.

Дэвид продолжал плыть, хотя ноги и руки уже не слушались его. Тело начало неметь. Сумка казалась мельничным жерновом. Он намеренно делал глубокие и мощные вдохи, рассекая воду так быстро, как только мог. Его взгляд скользил по пристани, отчаянно выискивая фигуру Оливии. Перед ним возникли громоздкие контуры привязанных лодок. Он направился к ним, с трудом передвигая уставшие члены, тяжелые, как свинцовые гири. Когда он наконец ухватился пальцами за борт ялика, холодные руки потянули его вверх.

— Давай, Дэвид! Выбирайся!