— Что со мной случилось?

— Я думаю, нам лучше продолжить разговор чуть позже.

— Нет! Я хочу знать.

Медсестра прошептала что-то на ухо врачу. Асгер Гаммельтофт кивнул.

— Нильс. Вы потеряли довольно много крови, но нам удалось стабилизировать ваше состояние, и у нас оптимистичные прогнозы, — он тут же исправился, — самые оптимистичные. Кроме того, мы обнаружили у вас на спине очень характерные гематомы. Врачи, которые работали с вами на месте аварии, думали, что имеют дело с ожогом, именно поэтому вас и перевезли сюда: в Королевской больнице находится единственный ожоговый центр в стране. Но это не ожог, — он откашлялся. — Сперва мы решили, что это старая татуировка, которая отчего-то воспалилась, однако нет, скорее это напоминает лопнувшие сосуды на коже, вернее, под кожей, или… в общем, на это взглянет дерматолог. Хотя после операций часто развивается грибок, и в этом нет ничего странного, наоборот, это значит, что иммунная система борется, — он снова откашлялся. — Пока вам нужно отдохнуть. Не исключено, что вам придется перенести еще одну операцию, но пока самое важное — полный покой. Мы здесь частенько говорим, что тело — самый лучший врач. — Асгер Гаммельтофт снова кивнул, давая тем самым понять, что разговор окончен, но Нильс попытался остановить его и прошептал:

— Ханна.

— Что? Я не слышу.

Нильс попытался собрать последние силы:

— Ханна…

Асгер Гаммельтофт по-прежнему его не слышал, ее имя в исполнении Нильса состояло из нескольких невнятных звуков и, казалось, было сплошным воздухом.

— Хан…

— Вам нужно отдохнуть. — Врач собирался уходить, но передумал и снова подошел чуть ближе.

— …на…

— Вы получили серьезные травмы и были без сознания почти трое суток. Вам нужно отдохнуть.

Трое суток? Нильс выглянул в окно. Казалось, что цифра разбудила его спящие мозги. Трое суток.

— Среда?

— Да, сегодня среда, 23 декабря. Вы были без сознания трое суток.

— Пятница.

— Что?

— В эту пятницу.