— Так почему же, Джинкс?
— Представьте себе, что вы устали, как собака, вы весь день проработали, не имея ни секунды отдыха. При этом у вас на шее еще висит никчемный урод Лео. И вот в этот момент являются два пьяных недоросля и портят все, что вы успели сделать за день. И все это кажется им просто смешным. В тот вечер я готова была убить их всех вместе. Я долго не могла заснуть, потому что все время думала, что мне теперь делать. Времени почти не оставалось, значит, всю следующую неделю мне придется трудиться допоздна. И еще меня тревожило то, что, как мне казалось, именно та засвеченная пленка была единственной, на которой получились достойные кадры. Представляете, каково потом извиняться перед «Космополитен» и объяснять им, что, к сожалению, придется все переснимать заново?
— А Лео вернулся домой в ту ночь?
— Если даже он и приезжал, то я этого не слышала. Я заперла обе двери изнутри, и он все равно не смог бы попасть в дом. — Она отряхнула с рукава невидимую пылинку. — Он вернулся только на следующий день к обеду.
— Майлз и Фергус все еще были у вас?
Джинкс кивнула:
— Да, мы все втроем сидели на кухне, а он вошел через заднюю дверь. Ребята не могли уехать и ждали, когда я дам им денег. Тогда бы они добрались на метро до «порше» Майлза, который они оставили у входа в какое-то казино. Я же упорствовала и больше не хотела давать им денег. Я посоветовала им идти пешком, раз уж это так необходимо, или же позвонить Адаму и объяснить ему, где они находятся, и почему все так получилось. А он уже не раз предупреждал их, что если они не перестанут играть в азартные игры, то ему придется вычеркнуть их из своего завещания. — Джинкс закрыла глаза и дотронулась пальцами до век, как будто они причиняли ей невыносимую боль. — Тогда Лео предложил подвезти их, и они уехали все вместе.
И снова в кабинете воцарилась тишина.
— Чем же вы занялись после этого? — поинтересовался Алан.
— Не знаю. Наверное, отправилась спать. — Женщина опустила руку и посмотрела на доктора. В глазах ее читалось отчаяние.
Они устроились в гостиной, и каждый чувствовал себя крайне неуютно. Кэролайн сгорбилась на краешке дивана. Каждая морщинка на ее лице свидетельствовала о глубоком горе, постигшем эту несчастную мать. Чарльз расположился на стуле как можно дальше от супруги. Саймон с мученическим видом устроился на табуретке. Уставшему от дороги и жары Фрэнку было предложено неудобное кожаное кресло, от которого у полицейского тут же заломило спину.