Одежда раскидана по полу. На стул небрежно брошены его брюки и пиджак.

Затем Мелани услышала новый звук – низкий, приглушенный. Стон боли.

Мелани бросилась в ванную. И окаменела от увиденного.

Дэвид корчился на животе на холодном плиточном полу.

– Ах, Боже мой, твоя бедная спина. Очень больно?

Она опустилась на колени рядом, но Дэвид не откликнулся. Побелевшее лицо искажала мучительная гримаса, ладонь барабанила по полу.

– Лед? Лекарства? Что? Что принести?

Вместо ответа у него дернулись ноги, и очередной гортанный стон сорвался с губ. Мелани наклонилась ближе и, посмотрев ему в глаза, увидела нечто худшее, чем боль – бессильную ярость.

– Уйди… прочь, – выдохнул он.

Мелани повиновалась. Бросилась за одеждой и льдом. Когда вернулась, Дэвид по-прежнему лежал на животе, но пытался ползти. Еще более ужасающее зрелище.

Так вот что такое артрит. Вот каков мир сильного умного Дэвида Риггса.

Мелани смахнула невольные слезы, завернула лед в его рубашку и дрожащими пальцами довольно неуклюже изобразила холодный компресс.

– Сейчас приложу к спине.

Дэвид что-то пробормотал, возможно, проклятье. Мелани шлепнула сверток на оголенную поясницу. Большое тело выгнулось, на шее вздулись жилы, губы скривились, обнажив зубы.

– Прости, – прошептала Мелани. – Не знаю, что еще…

– Оставь… – зарычал Дэвид. – Пока.

Голова запрокинулась, тело по-прежнему скручивала судорога.

Мелани сидела рядом и ждала. Через некоторое время его конечности перестали дергаться. Лицо расслабилось, все еще багровое и разгоряченное. Наконец несчастный согнул ноги и свернулся в позе эмбриона.

– Как ты? – рискнула спросить она.

– Как гребаный… ужасно.