Дима пригубил водки и тут же снова почувствовал, как защемила разбитая губа. Допил водку одним глотком и посмотрел на Валю, нюхавшую коньяк.

– Нормальный? – спросил он.

Валя кивнула. Потом отпила чуть-чуть и поставила рюмку на стол.

Тройные порции пельменей выглядели удивительно аппетитно. Над ними поднимался пар, и кубики масла на верхушках двух пельменных горок таяли на глазах, пуская нежно-желтые сползающие вниз язычки.

– Повезет или не повезет? – задался вопросом Дима, жуя первый пельмень.

Этим вечером Диме опять повезло. Он вытащил изо рта «сюрприз» – трехкопеечную советскую монетку. Тут же отнес ее к стойке, протянул хозяину.

Пельменщик молча положил на стойку пятигривневую банкноту.

– Лучше налей еще водки, – попросил его Дима.

За столик Дима вернулся с полным стаканчиком «Хортицы».

Валя ела пельмени медленно и сосредоточенно, иногда запивая глоточком коньяка.

Дима тоже старался не спешить, но свою тройную порцию он доел быстро. У Вали к этому времени оставалось еще полтарелки.

Дима взял себе еще сто грамм водки и чашку чая.

Пара, сидевшая за его спиной, ушла. Они остались в вагончике вдвоем. Точнее, втроем с пельменщиком.

Диме вдруг стало холодно. Он посмотрел на двери, проверяя, не оставили ли их открытыми ушедшие клиенты. Двери были закрыты.

Тогда Дима взял и себе пятьдесят грамм коньяка в надежде согреться.

А Валя неожиданно заплакала. Тихо и как бы по-детски. Просто по ее щекам потекли слезы, которые поначалу Дима из-за тусклости освещения не заметил.

– Ты чего? – наклонился Дима к ней через стол.

Она мотнула головой.

– Я боюсь домой идти, – прошептала она неровным голосом.

– Там ведь никого уже нет, – зашептал ей Дима. – Все в порядке!