Но машина — круглоглазая «Нива» — остановилась: метрах в трех от него. Кирилл, скользя пудовыми кроссовками, устремился к водительскому окну: «Мужики, помогите, засел…» Помедлив, левая дверца открылась, в грязь ступил действительно мужик — здоровый, толстый, в бейсболке с длинным надвинутым козырьком и какой-то железкой в руке. Кирилл зашепелявил про помощь; водитель молча смотрел на него. На правом сиденье маячил еще кто-то — какой-то вроде парень. Лица толстяка Кирилл не видел толком в тени козырька, зато хорошо разглядел стальную монтажку в мосластом кулаке.

Наконец он иссяк. Толстый ни слова не говоря повернул голову к «бэмке», шагнул к ней, чавкнув резиновыми сапогами и принялся тем же безмолвно-задумчивым манером изучать уделанный по стекла «вентилятор». Кирилл встал справа от мужика и вдруг узнал его: конечно, Саныч-«Урво». И «Нива» его… Надо же…

— Засадил? — осведомился, наконец, об очевидном Саныч, словно вспомнив о Кирилловом присутствии, но по-прежнему не поворачивая к нему лица. Кирилл не понял, узнан ли он сам.

Он снова что-то залепетал — и замолк, когда «Урво», все так же не глядя на него, без замаха горизонтально врезал ему монтировкой в живот. Попал по какому-то из прежних синяков — так что Кирилл не просто переломился, а свалился ничком в грязь, боднув лбом откинутую дверцу. Только локти успел выставить. Жижа брызнула в лицо, глина продавилась между пальцами, Кирилл безуспешно попытался вдохнуть — но удар сверху по затылку вышиб из него сознание.

Потом, обнаружив там просто здоровенную шишку и небольшой колтун от засохшей крови, он догадался, что его спасло падение на землю — согнись Кирилл после первого удара в поясе, амбалистый «Урво», отвесно рубя ломиком, наверняка проломил бы ему череп. А так толстому помешало брюхо: пришлось сгибаться и не получилось вложить в удар всю силу. Но это он сообразил много позже — а поначалу, медленно всплывая, лишь слышал голоса и чувствовал, что его теребят. Хотят, видимо, от него что-то. Что?.. Кто?.. О чем они?..

В голове гулко болезненно пульсировало, трудно было дышать (что-то лезло в рот и нос — лицо прижималось к непонятной мякоти) и ничего не было видно. Он попытался пошевелиться и не понял, получилось ли. Кажется, не очень. Голоса были вроде знакомые, но не выходило ни опознать их, ни разобрать смысл разговора, хотя все слова тоже были понятны. Наконец, ему удалось чуть повернуть голову, убрать лицо из мягкого, склизкого и разлепить рот — это он мордой в грязи лежал, хорошо еще не задохнулся. Его снова подергали за джинсы — на заду, бедрах: карманы обшаривают, дошло до Кирилла. Потом он узнал голоса, точнее, один из двух — Санычев — и все вспомнил. Вторым, видимо, был его попутчик, незнакомый парень. Обсуждали отобранный у Кирилла ПМ.