Наверное, именно поэтому, услышав, как тот же самый женский голос окликает его во второй раз, Найалл едва удержался, чтобы не ответить. Казалось, его обладательница напугана сильнее, чем ей хотелось бы признаться. Впрочем, Найалл догадывался, в чем причина ее страха. Если рыскавшая по кладбищу шайка где-то поблизости, выходит, она не одна.

— Дождь уже успел смыть все его следы… — В голосе звучала озабоченность, страх матери, потерявшей свое дитя. Ни одна девушка не станет так говорить. Но откуда доносится голос? Найалл бесшумно забился в дальний угол комнаты и присел на корточки, стараясь занимать как можно меньше места. Прятаться было негде — вдобавок в темноте он бы наверняка наткнулся на какую-то мебель, и шум тут же выдал бы его с головой. Было настолько темно, что он с трудом мог разглядеть собственную руку — знал только, что где-то справа от него находится окно. Чуть слышно скрипнул гравий под чьей-то ногой. Найалл испуганно съежился. Итак, всей этой истории суждено закончиться здесь, подумал он, мысленно представив себе, как его вздернут на виселицу, после чего толпа разъяренных родителей забьет его до смерти палками. Он уже спрашивал себя, стоили ли тайны сестер Уэлш того, чтобы погибнуть такой жалкой смертью, как вдруг до него донесся еще один голос.

— Шшшш… ради всего святого, тише, Вивьен! — тяжело дыша, просипел мужчина. — С таким же успехом ты могла пустить в небо сигнальную ракету! — Послышался какой-то металлический звук — то ли лязганье цепи, то ли щелчок взведенного курка, Найалл не знал. Но звук явно не предвещал ничего хорошего.

Голос мужчины был ему хорошо знаком — он уже слышал его раньше. Этот сиплый бас принадлежал кряжистому, коренастому мужчине — стоя у ворот школы, он разглядывал сидевшего в машине Найалла с таким видом, будто единственным его желанием было уговорить Брону сходить выпить кофе, пока он собственными руками разорвет на куски человека, который, как он считал, покушался на его единственную дочь.

«Эх, Ифе, мне бы сейчас твой карабин, уж я бы знал, как им воспользоваться», — с тоской подумал Найалл, глядя, как сквозь прорехи в потолке струится слабый серенький свет. Пластмассовый Иисус, помоги мне! Ослепи их на время. Мистер Райчудури прочтет в газетах мой некролог и наверняка скажет: «Глупый мальчишка… Говорил же я ему!» — «Но что же мне было делать, сэр, — плачущим голосом возразил бы он своему бывшему начальнику. — Забыть о них? Об Ифе, о Рошин, о Фионе? Простите, старший почтмейстер, вы, наверное, шутите?»

Женщина явно забеспокоилась. В темноте послышался судорожный вздох… один из тех, что застревают в горле.