– Подонки! – вырвалось у Мышкина.

– Оскорбление для честных подонков. Остальные на войне погибли, а те, кто уцелел, разбежались, потому как нынешние сербские власти…

– Оккупационная администрация, – вставил Мышкин. – Как у нас.

– …Эта администрация занимается чрезвычайно выгодным бизнесом: продает натовцам по твердым ценам в долларах за голову своих соотечественников, вся вина которых в том, что они хотели защитить свои семьи и спасти от уничтожения свое отечество. Это победителей, как мы знаем, не судят. А побежденных судят всегда, причем безо всяких законов. Короче, фонд решил подключить к делу своих специалистов из других своих контор – немцев, швейцарцев, голландцев и даже двух химиков из Исландии. «Индекс-м» – совершенно новый препарат, хотя в основе – наш старый добрый цитоплазмид. Вот как раз сейчас дело подошло к началу клинических испытаний. Вопрос одного-двух месяцев. Доволен?

– Не совсем, – осторожно ответил Мышкин.

– Что же вас, барин, ваше сиятельство не устраивает?

– Почему все делается тайно?

Демидов снисходительно усмехнулся.

– Да потому, ваше благородие, что ты не в советской стране живешь, а в бандитской малине. Это в те времена власть требовала, чтобы такие препараты и информация о них распространялась как можно шире среди советских врачей. А теперь – нет, шалишь! Теперь конкуренция. И коммерция. Стало быть, и тайна – коммерческая. Не будет тайны – ты первый без штанов останешься. Заруби себе на носу!

– Понимаю. Но почему тайна для патологоанатомического отделения? Что они там, испытатели, и доктор Сукин с ними, – телепаты? Экстрасенсы?

– Обиделся… – констатировал Демидов. – Мышкина не позвали в жмурки играть. Не позвали – значит, еще не время! Дело только начинается. Не волнуйся, детка, выйдет только срок, будет тебе белка, будет и свисток.

– А вы, Сергей Сергеевич, уже применяли?

– Еще руки не дошли. Во-первых, клинические испытания официально не объявлены. К тому же сейчас его у нас нет. Были крохи, погоды не делали.

– Спасибо, Сергей Сергеевич. Тогда я поспрашиваю Сукина.

– Можешь не трудиться. Он тебе ничего не скажет.

– А вы можете дать ему команду?

– Ни в коем случае!

– Почему?

– Тебе русским языком сказано: официально ничего не началось! – рассердился Демидов. – А я, по-твоему, должен теперь признать, что мы занялись самодеятельностью. За такое и посадить могут. Теперь все понял?

– Да, спасибо… Я могу идти?