Мышкин потер уши обеими руками и сказал как можно сердечнее:
– Никогда не забуду, что ты для меня сделал. Располагай мной, как считаешь нужным.
– Что ж, – сказал Костоусов, – ты сам предложил располагать. Уже второй раз предлагаешь. Обратил внимание, как я тебя отрекомендовал этому… горе-киллеру?
– Да.
– Они могут творить все, что угодно и с кем угодно. Но хорошо знают: тронь моего человека – мало не покажется. На том свете найду.
– Да-да, – кивнул Мышкин. Он почувствовал легкую тоску.
– Надо тебя залегендировать.
– Это как?
– Ты должен дать
Дмитрий Евграфович беспомощно пожал плечами и растерянно молчал.
– Кто еще тебя может прикрыть? Жизнь твою никчемушную?
– Не знаю…
– Я могу тебе подсказать: никто. Или здесь тебя замочат, или за город вывезут. И еще могилу для самого себя копать заставят. Бесплатно.
Мышкин только и нашел силы, чтобы снова кивнуть и жалко улыбнуться.
– Ты, собственно, и без официальной подписки уже стал моим агентом. Так сказать, де факто. Ты уже самостоятельно провел агентурную работу, накопал массу важной информации. И принес ее мне. Добровольно принес, отметь себе! И рисковал для этого и продолжаешь рисковать жизнью. Из-за этой информации уже погибли трое, если судить по твоим
Огромные часы пробили двенадцать раз.
Полковник усмехнулся и кивнул на часы:
– Слышал? Сама фортуна подсказывает.