Марин вылез из машины и зашагал по аллее пешком, тщательно огибая грязные лужи, оставленные недавним дождем. Над дверью висела одинокая лампочка, и он на миг остановился в кругу света под ней, прикидывая, позвонить или же просто постучать. Почему-то это казалось крайне важным. Сейчас каждая деталь была крайне важна.

За сдавленным звяканьем почти сразу же послышались шаги. А через пару секунд дверь приоткрылась на несколько дюймов, остановившись, когда натянулась цепочка. В образовавшуюся щелочку виднелся только маленький кусочек лица: голубой глаз, краешек маленького прямого носа. Прядка светлых волос.

— Привет! — произнес Марин, и по его лицу разлилась теплая, дружеская улыбка. — Ты, верно, Рейчел. Папа дома?

— Нет. Секундочку. — Она закрыла дверь, и он услышал лязг цепочки. Когда девочка снова открыла, он увидел ее всю, целиком.

— А ты не очень похожа на свою фотографию, — заметил Марин.

— Фотографию?

— Ту, что стоит на столе у твоего папы. Ты под деревом рядом с…

Девочка поморщилась:

— О Господи! Она так у него там и стоит? Она просто ужасна!

Марин знал: фотография сделана два года назад, когда Рейчел было четырнадцать. С тех пор волосы у нее успели отрасти до плеч, а тело приобрести соблазнительные изгибы.

— Ну, не знаю. По-моему, очень милая. — Он протянул руку. — Я доктор Марин. Мы с твоим папой вместе работаем.

Рука у девочки оказалась чуть влажной. Судя по свисавшему у нее с плеча посудному полотенцу, от воды и мыла, а не от пота.

— Не знаешь, когда твой папа вернется? Мне надо ему кое-что сказать, это очень важно.

— Может, через часок.

Не слишком уж много времени, однако тут уж ничего не поделаешь. Хотя Марин был уверен, что полностью уничтожил весь научный комплекс «СТД», но, без сомнения, кто-нибудь из людей уцелеет. Строго говоря, он вполне допускал, что большинство охранников, дежуривших по периметру, живы и в ясном сознании. Правда, у них нет быстрого выхода на Прайса — только верхние чины знали, как связаться с ним дома или в машине, но они-то как раз будут не в состоянии ни с кем связываться. Конечно, нельзя быть твердо уверенным — однако в том-то и состояла часть всей забавы.

Марин чуть-чуть нахмурился. Это возымело желаемый эффект.

— Может, войдете, доктор Марин? Если вы немного посидите, то наверняка дождетесь его…

Он сделал вид, что колеблется.

— А знаешь, наверное, и в самом деле так поступлю.

— Так вы и правда настоящий доктор? — спросила она, ведя его за собой через вестибюль в просторную гостиную. Джинсы на девочке изрядно потерты, так что на попке уже стали совсем белыми. Под тоненькой белой футболкой просвечивал лифчик, но Марин невольно задумался, а так ли этот лифчик нужен для столь маленькой груди.