— Возьмите сдачу.

Куинн хотелось закричать, но она словно онемела. Впереди не было ни одной машины. Девушка знала — издай она хоть один звук, Марин без колебаний пустит вход нож, зажатый сейчас у нее между ног. Но не убьет до конца. А сам нажмет на газ — и они умчатся, девушка за стойкой и сообразить ничего не успеет. А Марин разойдется еще пуще.

Когда они отъехали, глаза маньяка снова затянулись злобной тьмой. Однако в них появилось и еще одно, новое выражение — глубочайшего удовлетворения, на грани чуть ли не оргазма.

Он медленно, мучительно медленно, убрал нож, словно бы уже напрочь забыв про поднос с едой и две чашки на приборной доске. Власть. Вот для чего все это было проделано. Он дал Куинн возможность сопротивляться, а она слишком боялась, чтобы попытаться это сделать.

— Что ты от меня хочешь? — услышала она через несколько минут собственный голос. Хотя ей страстно не хотелось ничего узнавать, хотелось до последнего лгать себе, но она не могла дольше выносить этого жуткого ожидания. В голове беспрестанно мелькали страшные картинки: та мертвая девочка, которую они оставили в доме Прайса, та женщина, которую она нашла в доме Эрика, фотографии из полицейских досье.

— Я приготовил тебе подарок, — сказал Марин.

Куинн закрыла глаза и почувствовала, как по щекам катятся теплые слезы. Теперь ей уже никто не поможет. Никто не знает о существовании Марина, а даже если бы кто и знал, все равно его не найдут, пока он сам этого не захочет. И она воочию видела тело Эрика на разбитом кофейном столике Прайса, видела смерть и страдания, что окружали его. И какой-то частицей души девушка даже надеялась, что Эрик уже мертв. Ему так было бы куда легче.

Глава 61

Глава 61

Эрик Твен не знал, сколько прошло времени, прежде чем тьма вокруг просветлела, а он наконец осознал, что недвижно уставился в потолок. Выбраться из покореженного каркаса столика оказалось куда труднее и потребовалось на это куда больше времени, чем он думал, но все же Эрик сумел, пошатываясь, подняться на ноги. Он дотронулся до затылка и ощупал ребра, не в силах понять, где сильнее болит.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что ничего не изменилось — только Марин и Куинн исчезли. Прайс все так же лежал на полу, а девочка все так же сидела, привязанная к стулу, — мертвая. Эрик застонал и, хрустя разбитым стеклом, двинулся на середину комнаты.

Бросив взгляд на часы, он прикинул, что пролежал без сознания минут двадцать, не больше. Потом осмотрел себя. Потрясающе, но вроде бы он даже совсем не порезался. Рана на боку, полученная при взрыве, снова начала кровоточить, да на затылке наливалась огромная шишка — но только и всего. Его швырнули через стол, точно тряпичную куклу, а он отделался лишь головной болью, правда, сильной.