Она все еще крутила в пальцах мобильный, когда они въехали в город.

Все ее веселье улетучилось.

А уже на следующий день она влюбилась. Влюбилась в свою комнату в маленькой старой гостинице, совершенно пустой, стоящей в тупике. Влюбилась в потертые узоры на шторах и покрывале, в вешалки для полотенец и в старинные медные краны. Она влюбилась в серые крыши, в крест над церковью, в спутниковые антенны, на которые могла смотреть из номера, облокотившись на кованый железный парапет балкона, похожий на орлиный коготь.

Она стала гулять по городу. Она ходила по улицам, по переулкам, по площадям, черным и теплым, словно еще таящим в себе очень древний, потухший огонь. Она полюбила эти тротуары — коричневые, неровные, словно испещренные ударами кузнечного молота, эти стены из темного песчаника, эти дворики, эти сады, окруженные остывшей лавой. Как ни странно, вулканический камень заострял все контрасты, подчеркивал каждую деталь. Казалось, здесь все было нарисовано разноцветными мелками на грифельной доске.

Хадиджу восхищала сицилийская жизнь, суета города, одновременно крикливого и приглушенного, бурлящего и уютного. Дымные площади, пропитанные запахами, доносившимися из будочек, где продавали хлеб, жаренное на вертеле мясо, пирожки с морепродуктами. Античные статуи, серые, изъеденные временем, шатающиеся на своих пьедесталах, вокруг которых со смехом бегали ребятишки. Серебристые плиты, блестевшие, как зеркало, под ливнями, которые время от времени обрушивались на город, но никогда не задерживались в нем надолго.

Да, Хадиджа определенно влюбилась в Катанию. Целыми днями она гуляла, забыв о своих страхах, не обращая внимания на сохраняющуюся угрозу Реверди, на постоянные отлучки Марка. Он часто оставлял ее одну, занимаясь чем-то непонятным для нее. Он взял напрокат машину и каждый день уезжал из города. Когда она расспрашивала его об этих поездках, он начинал говорить о наблюдении, о поисках, о защите. В глубине души Хадиджа смеялась над ним. Она наивно убеждала саму себя, что спокойно пересиживает здесь свой условный срок.

Ее привлекала даже скрытая жестокость Катании. Город занимал первое место в Италии по уровню преступности, в нем постоянно кого-то убивали, кого-то предостерегали, постоянно что-то случалось. Например, возле памятника Гарибальди нашли отрезанную голову. А в одном из баров северного Траппетто устроили настоящую резню.

Катания, город света и теней, была и городом мафии.

Так прошла неделя. Марк и Хадиджа регулярно посещали интернет-кафе — они намеренно не взяли с собой компьютеры. Они заходили на сайты французских газет. Они постоянно надеялись увидеть сообщение об аресте Жака Реверди. Или хотя бы какие-то связанные с ним новости. Но газеты хранили молчание. Судя по всему, расследование далеко не продвинулось.