— Давай-ка начнем с самого начала, — не ответив на вопрос, предложил мудрый и последовательный Таракан. — Итак, мы находимся в сновидении Гомбо, которое очень мне напоминает сцену казни заарина из записок учителя.

— Миллион отличий, — не согласился Птенец. — Во-первых, сто лет назад был вечер, а теперь ночь.

— Скорее предрассветное утро, — уточнил Таракан.

— Во-вторых, я вижу здесь женщин и детей, да и кроме бурят добрая половина европейцев.

— Никого не узнаешь?

— Маму я сразу стала искать, но различить можно лица лишь тех, кто стоит в первых рядах у костра, — сказал Птенец. — Мамы среди них нет.

— Вдобавок ко всему мы не знаем в лицо ни одного из похищенных, — добавил Таракан. — Ни Шамбуевых из Новоленино, ни Хандагуровых из Эстонии…

— Смотри, вон та женщина, что возле инвалидной коляски, — Птенец показал стальным когтем, — Нина Павловна, завуч из лицея!

— Отлично! — живо отреагировал Таракан.

— Чему ты радуешься?

— Тому, что мы определились со временем, местом, а также с тем, что здесь вообще происходит.

— Выкладывай, — велел Птенец, — я пока ни с чем не определилась.

— Оно и понятно, куриные мозги вошли в поговорку… — начал было Таракан, но Птенец осадил его одной только многозначительной репликой:

— Что-то я проголодалась, давненько таракашек не клевала на завтрак!

— Понял, молчу, точнее, говорю по существу, — заторопился Таракан. — Итак, время. Сейчас шестнадцатое июня две тысячи одиннадцатого года, ровно четыре часа двадцать две минуты.

— Как ты определил?

— Посмотри на Луну.

Птенец повернул хищную голову на юго-запад, куда указывал Таракан, и увидел в чистом от туч окошке еле различимую красноватую Луну.

— Что это с ней? Стыдно стало?

— Только что началась полная фаза лунного затмения. Земля заслонила Солнце, на Луну упала земная тень, и лунному диску нечего стало отражать.