— Черт, я так и знал, что непременно будут какие-то условия, — изобразил недовольство Куинн.

Кейт в ответ одарила его кислой улыбкой, после чего подошла к письменному столу, на котором по-прежнему мигал огонек автоответчика. В янтарном свете лампы она казалась волшебным видением — разметавшаяся по плечам огненно-красная грива волос, спина — мечта любого скульптора. Джон смотрел как зачарованный. Господи, как же ему повезло, что он снова с ней!

Из автоответчика донесся капризный голос:

— Кейт, это Дэвид Уиллис. Хочу поговорить с тобой. Позвони мне сегодня вечером. Ты ведь знаешь, что днем меня дома не бывает. У меня такое чувство, будто ты нарочно избегаешь меня. Причем сейчас, когда мой уровень уверенности в себе такой низкий и мне без тебя никак…

Кейт нажала на кнопку быстрой перемотки вперед, чтобы прослушать следующее сообщение, а про себя подумала: «Если бы все были такими, как он, я бы давно пошла работать кассиршей в супермаркет».

Следующее сообщение от главы группы женщин-предпринимателей. Ее просили выступить на собрании.

Затем долгое молчание.

Кейт посмотрела на Куинна и встретилась с ним глазами.

— Пара точно таких же звонков была прошлым вечером. Тогда я подумала, что это Эйнджи. По крайней мере, так я решила тогда.

Это может быть кто угодно, подумал Куинн. Например, тот, в чьи лапы попала Эйнджи. Коптильщик.

— Кейт, на твой телефон нужно поставить прослушку. Потому что если Эйнджи в его лапах, то и твой номер — тоже.

Было видно, что Кейт такая мысль даже не приходила в голову. Куинн заметил, как в ее глазах мелькнуло удивление, а затем и досада на себя за такое упущение. Впрочем, в этом вся Кейт. Разве может она представить себя в роли потенциальной жертвы? Ведь она сильная, стойкая, несгибаемая. Но никак не ранимая или беззащитная.

Джон поднялся с дивана, не одеваясь, подошел к ней и обнял сзади.

— Боже, ну и кошмар, — прошептала она. — Ты думаешь, что она еще может быть жива?

— Вполне, — ответил Куинн, прекрасно понимая, что это именно то, что она хочет услышать. Впрочем, знал он и то, что нельзя исключать самый жуткий сценарий. Она допускает, что Эйнджи Ди Марко жива, хотя неизвестно, что с ней и во благо ли ей эта жизнь.

Слова резали по живому. Музыка царапала нервы. Но он вновь и вновь проигрывал запись. Пусть ему будет больно, но он должен прочувствовать эту боль сполна.

Питер сидел у себя в кабинете. Единственный свет проникал в комнату из окна, его хватало лишь на то, чтобы превратить черное в серое. Тревога, раскаяние, тоска, боль, желание — эти чувства владели им постоянно, хотя он и не мог дать им названия, не мог выразить. Он загнал их внутрь себя, и они копились до тех пор, пока давление не стало невыносимо. Казалось, он сам вот-вот взорвется и от его тела не останется ничего, кроме налипших на стену и на потолок ошметков плоти и волос, и осколков стекла от фотографий, на которых он изображен с самыми главными людьми в своей жизни за последний десяток лет.