— Неправда. Не все равно.

Она отстранилась и сразу ощутила, как ей не хватает его.

— Я знаю, что пять лет между нами ничего не было — ни звонка, ни письма, ничего. И вот теперь через полтора дня снова возникла любовь. А через неделю тебя вновь здесь не будет. И что тогда? — спросила Кейт, нервно расхаживая по комнате. — Скажи, о чем, по-твоему, я думаю?

— Думаю, ни о чем хорошем.

Кажется, она обидела его, хотя и в мыслях не было этого делать. Кейт тотчас мысленно отругала себя за горячность, за неумение щадить чужие чувства. Наверное, просто разучилась это делать. А еще ей страшно. Страх мешает, толкает на необдуманные слова.

— Я тоже думаю о каждом мгновении в течение пяти лет, когда мне хотелось снять трубку, но я этого так и не сделал, — произнес Куинн. — И вот теперь я здесь.

— Случайно. Неужели тебе не понятно, что пугает меня, Джон? Если бы не это расследование, разве ты приехал бы сюда? Разве позвонил бы?

— А ты сама?

— Нет, — сказала Кейт без малейших колебаний и, покачав головой, добавила, уже не так резко: — Нет. Той боли, что я пережила, с меня хватило на всю оставшуюся жизнь. Так что к чему мне было искать новую? Лучше вообще не буду ничего чувствовать. Ты же вновь заставляешь меня, — сказала она сдавленным голосом. — Но что будет, когда ты снова уедешь отсюда? Снова ни звонка, ни письма?

— Не надо так, — Джон поймал ее за руку и развернул лицом к себе. — Посмотри мне в глаза, Кейт.

Она не стала этого делать. Не осмелилась. Ей хотелось быть где угодно, лишь бы не стоять перед ним с заплаканным лицом.

— Кейт, посмотри на меня. Неважно, что мы оба сделали или не сделали. Главное, что сейчас мы вместе. Главное, что мы чувствуем то же самое, что и тогда, пять лет назад. И то, что мы занимались любовью сегодня утром, это так естественно, так прекрасно — как будто этих пяти лет не было вообще. Вот что самое главное. А все остальное… Я люблю тебя. Поверь мне, — прошептал он. — Это и есть самое главное. Скажи, ты ведь тоже любишь меня?

Кейт кивнула, не осмеливаясь поднять глаза, как будто ей стыдно в этом признаться.

— Люблю и всегда любила, — сказала она, чувствуя, как слезы предательски катятся по ее щекам. Куинн поймал их большим пальцем и стряхнул.

— Вот это и есть самое главное, — прошептал он. — Пойми, Кейт, с тех пор, как ты уехала, в моей жизни образовалась пустота. Я пытался заполнить ее работой, но она лишь съедала меня, а пустота с каждым днем делалась все больше и глубже. Я же работал, как сумасшедший, пытаясь хотя бы чем-то ее заполнить, и такое чувство, будто от меня уже ничего не осталось. Но когда рядом со мной ты, я прекрасно знаю: именно этого мне не хватало — той части себя, которую я отдал тебе.