— Как ты можешь бросить меня? Ты будешь скучать по мне? — спросила я, пытаясь разыгрывать кокетство.

Он кивнул:

— О да, буду, но ничего поделать нельзя. Вот почему Джонатан поедет со мной. Я многое должен ему объяснить. Пока меня не будет, домом будет управлять он. Он рассказывал мне о том, как вел семейные дела, как не позволял случиться тому, чтобы из-за долгов соседей не обанкротился весь город. Так что следить за хозяйством в одном-единственном городском доме ему вполне под силу. Я перевел все деньги на его имя. Власть перейдет в его руки; тебе и всем остальным придется исполнять его приказы.

Все звучало на редкость правдоподобно. На миг я усомнилась в том, что правильно понимаю происходящее. Но я слишком хорошо знала Адера, чтобы поверить, что все так просто.

— Позволь, я налью тебе бренди, — сказала я, встав с пола.

Я выбрала бренди покрепче, чтобы заглушить привкус фосфора. В кладовке аккуратно пересыпала порошок в бутылку, затем влила из маленькой склянки настойку опия и старательно взболтала. Я молилась, чтобы Адер не заметил тонкого слоя осадка на дне своего бокала.

Налив Адеру бренди, я заметила на туалетном столике несколько предметов — видимо, тот собрался взять их с собой. Там лежал бумажный свиток, перевязанный лентой. Бумага была старинная, грубая. Я была уверена, что этот листок взят из книги с деревянными обложками, хранившейся в потайной комнате. Рядом со свитком стояла табакерка, а чуть поодаль — маленький флакон, похожий на склянку для духов. В него было налито около унции густой коричневой жидкости.

— Вот, — сказала я и протянула Адеру бокал. Себе я тоже налила, но немного. Я собиралась сделать крошечный глоточек, чтобы убедить Адера, что все в порядке. Он успел порядком накуриться опиума, но одного опиума было мало, чтобы он заснул.

Я вернулась к ногам Адера и устремила на него взгляд, в который попыталась вложить обожание и заботу:

— Ты уже несколько дней так грустен. Я понимаю, это из-за того, что случилось с Узрой. Не возражай; как еще ты можешь себя чувствовать после случившегося? Ведь она была с тобой рядом не одну сотню лет. Конечно, она много значила для тебя.

Адер вздохнул. Я протянула ему мундштук. Да, он очень хотел отвлечься от мрачных мыслей, забыться. Вид у него был болезненный и вымотанный, движения замедлились. Быть может, он страдал из-за того, что убил одалиску, а может быть, боялся менять нынешнее тело на новое — он ведь уже очень давно этого не проделывал. Вероятно, это был болезненный процесс. А может быть, он боялся последствий очередного дурного поступка, который добавится к длинному перечню грехов, за которые когда-нибудь придется ответить…