«Дорогая Клара, — он произносил про себя слова, которые собирался сказать ей по телефону, — могу только представить себе твое лицо, когда ты будешь читать это письмо, в котором рассказывается о нескольких месяцах твоей жизни от имени твоего секретного соседа по квартире, твоего секретного любовника, убийцы человека, которого ты любила… от имени отца твоего ребенка. И я хочу, чтобы ты знала: ты — единственная причина, по которой я жив по сей день».

Он решил произнести все это вслух, будто Клара здесь, рядом с ним.

— Байрон… — когда Киллиан писал текст, он постарался узнать, кто же автор фразы, которая ему так нравилась, — сказал, что воспоминание о счастье — всего лишь воспоминание, но воспоминание о боли — это боль. Я надеюсь, что после того, как ты прочитаешь это письмо до конца, каждый взгляд на нашего ребенка будет напоминать тебе о той боли, которую я тебе причинил. И каждый раз ты будешь переживать эту боль заново…

По шоссе проехала машина. Киллиан увидел, что водитель чуть замедлил ход, увидев человека на краю моста, за перилами, но не остановился и поехал дальше.

Он продолжил свой монолог:

— Думаю, я никому никогда не сделаю больнее, чем тебе, Клара. Никому.

С сердцем, выпрыгивающим из груди, Нача подбежала к садовым качелям. Клара в неестественной позе лежала на газоне, неподвижная, с пустым взглядом. Ребенок снова истерично орал. Целый и невредимый, он так и лежал на подушках качелей.

— Что с вами? Что случилось, мисс?

Нача подхватила ребенка и попыталась успокоить, раскачивая его на руках вверх и вниз, но она была слишком взволнована, и движения выходили резкими, неласковыми. Малыш продолжал плакать, его личико покраснело от напряжения.

Клара смотрела на помощницу, не видя ее. Она вдруг развела руками, будто в поиске какого-то объяснения, в непонимании происходящего вокруг нее.

— Мисс, вы очень нужны своему малышу.

Нача передала ей ребенка, и Клара наконец вышла из отрешенного состояния. Она взглянула на мальчика, который кричал во всю силу своих крошечных легких, и лицо ее исказила гримаса абсолютной, всепоглощающей боли.

Он начал считать. «Причины, чтобы вернуться в постель: то, что я сделал с Кларой, будет радовать меня еще какое-то время. Мать заслуживает страданий снова и снова… Я могу найти новую работу».

Придерживаясь одной рукой за перила моста, рукавом другой он вытер лицо, мокрое от дождя. «Причины, чтобы спрыгнуть: я никогда не сумею повторить то, что сделал с Кларой… Я не продержусь долго, скрываясь от полиции. Мать в любом случае будет страдать. Скоро опять станет холодно».