Постепенно пейзаж все больше оживлялся и уже напоминал поросшие густым лесом горы дальше, на севере. По Мере того, как «лендкрузер» забирался все выше, температура ошутимо понижалась. Меньше чем через час после заката они увидели на фоне начинающего меркнуть неба тонкие струйки дыма. Вскоре показалась и сама деревня.

Корбен остановил машину на небольшой площадке чуть в стороне от каменистой дороги. Он положил в карман небольшую пачку стодолларовых купюр, засунул сзади за пояс пистолет и выразительно посмотрел на Кирквуда.

— Помогите мне узнать формулу, — напомнил он ему, — и я помогу вам освободить Эвелин, даю вам слово.

— Похоже, у меня нет иного выхода, — по-прежнему сухо отозвался Кирквуд.

— Вам же тоже хочется раскрыть тайну, — повторил Корбен. — Так давайте сначала все выясним, а потом обсудим остальное.

Пожав плечами, Кирквуд кивнул. Корбен понимал: он действительно не оставил Кирквуду выбора. Но он сознавал и то, как трудно будет устоять перед тем, что они могли бы обнаружить в деревне.

Он развязал Кирквуду руки, и они зашагали к деревне.

Вдоль единственной пыльной улицы Нерва Зхори, маленькой деревушки, уютно устроившейся в расщелине на крутом склоне горы, тянулись низкие стены, сложенные из камня, с ржавыми железными воротами. За крохотными внутренними двориками, где стояли одноколесные тачки и валялись доски да камни — местные строительные материалы, под сенью тополей прятались глинобитные домики, одной стеной прилепившиеся к горе, а другой выходившие на склон и на лесистые горы. В горах предпочитали строить жилища из земли, даже соломенные крыши были покрыты толстым слоем сухой земли. На улице стояло несколько видавших виды пикапов. Через улицу важной вереницей шествовали утки, а на полях за домами паслись коровы и лошади, хватая мягкими губами редкие клочки высокой травы, торчащие на голой почве. Время сбора урожая давно прошло, приближалась суровая горная зима.

Мужчины вошли в деревню, и местные жители с любопытством разглядывали их. Детишки и какая-то старуха даже бросили свою работу и провожали их взглядами. Здесь редко появлялись путники, хотя язиди славились своим мягким терпимым нравом и гостеприимством. Корбен и Кирквуд дружелюбно кивали встречным, и те старательно отвечали им тем же. Корбен посмотрел на слегка нервничающих жителей, затем выбрал маленького мальчика.

— Ты говоришь по-английски?

Тот покачал головой.

— Явиз иткаллам маа иль мохтар («Мне нужно поговорить со старостой»), — сказал ему Корбен, надеясь, что мальчик немного понимает арабский.