— Меня? Нет, я слишком нетерпелив. Но знавал снайперов на службе. Знаешь, что им чаще всего приходится делать? Лежать два-три дня на животе, прежде чем появится возможность сделать единственный выстрел. Замереть, чтобы ни один мускул не дрогнул. Какая от этого радость?

Хэнди вспомнил военную службу. Те дни казались и проще, и тяжелее жизни в бегах и очень напоминали тюремный быт.

— Но ведь стрелять — это интересно.

— Предоставлю тебе такую возможность. Ах ты, дьявол! — Хэнди обернулся и увидел кровавые следы, выводящие из зала, где находились девчонки.

— Что за хренотень?

По мнению Уилкокса, Лу Хэнди управляли реальные, практичные силы. Он редко терял самообладание и, хотя был убийцей, лишал человека жизни из-за выгоды, а не в приступе ярости. Но и в жизни Хэнди случались моменты, когда в его душе вскипал неистовый гнев. В такие мгновения он становился самым жестоким человеком на земле. И ничто не могло остановить его.

— Ах ты, сука, — прошептал он, и его голос дрогнул. — Маленькая мразь!

Они подбежали к двери, за которой скрывались кровавые следы.

— Оставайся здесь! — приказал Хэнди.

— Лу…

— Делай, что я тебе сказал. — Хэнди дрожал от ярости. — Я ей покажу. Давно надо было с ней разобраться. — Он скрылся в мрачной утробе бойни. Нож Хэнди держал лезвием вверх — так его научили не в армии, а на улицах Миннеаполиса.

22:27

22:27

Зрение — это чудо и самое главное из наших чувств. Но нередко мы получаем информацию при помощи нашего другого органа — ушей.

Вид реки сообщает нам, что это такое, но звук воды дает понятие о ее характере — спокойная, но смертельно опасная. У лишенной слуха Мелани Черрол эту функцию выполняло обоняние. Реки с быстрым течением были воздушными и наэлектризованными. Медленные отдавали затхлостью. Река Арканзас отличалась зловещим запахом — жгуче-острым, гнилостным, словно была могилой множества ее придонных обитателей.

Но вместе с тем звала к себе: «Иди сюда — я твой единственный путь к спасению».

Мелани безошибочно шла на ее зов. В лабиринте заброшенной бойни вела за собой девочку в безнадежно испорченном дорогом платье. Доски пола во многих местах прогнили, но лампы в основном зале горели так ярко, что их свет проникал даже сюда и показывал путь. Время от времени она останавливалась и принюхивалась, желая убедиться, что они идут правильно. Затем снова поворачивала к реке, но когда страх становился невыносимым, оглядывалась через плечо.

Обоняние не могло заменить слух в системе предупреждения об опасности, доставшейся человеку с первобытных времен.