В машине воцарилось тяжелое молчание.

— Но почему Брэйс сказал Сингху, что убил ее? — спросил Кенникот.

— Возможно, он не видел, что сделала Макгил, — ответил Грин.

— А может быть, Торн действительно убила себя сама и он чувствовал, что за это в ответе, — сказал Кенникот.

— Может, это сделал и сын, и они все выгораживают его, — предположил Грин.

Грин убрал руку с плеча Кенникота и взглянул на шоссе, чтобы выехать с обочины, однако машины шли сплошной чередой.

— Но у нас есть трехпалый отпечаток Сары Макгил на ее руке, — заметил Кенникот. — Это ведь серьезная улика.

— Думаете? А может быть, она пыталась удержать, спасти Торн. Или, может, та стала падать и Макгил ее подхватила. Маккилти сказал, что с таким уровнем тромбоцитов довольно легко остаются синяки.

Кенникот вновь посмотрел на нерешительную ныряльщицу. Она словно застыла на середине лестницы.

— Ну и к чему же мы пришли? — наконец спросил он.

— Да ни к чему. — Грин вновь смотрел на шоссе — машины шли одна за одной. — Отпечатка Макгил на руке Торн — три или больше, сколько бы там пальцев ни было недостаточно, чтобы что-то доказать. Необходимо что-то еще. Если бы мы могли доказать, что она бывала там каждую неделю, но дала при этом ложные показания, это было бы кое-что.

— И каковы теперь наши действия?

— Мы едем в аэропорт, и вы летите в Италию. Завтра утром я съезжу на прежнюю квартиру Брэйса. Если повезет, новые хозяева позволят мне немного их побеспокоить. Если повезет вдвойне, то я найду там стаканы с символикой «Торонто мэпл лифс». Если на многих из них обнаружатся отпечатки Макгил, мы сделаем шаг вперед.

— А если стаканов уже нет? — спросил Кенникот.

— Кенникот, иногда приходится уживаться с чувством, что тебе кое-что известно, но доказать ты это не можешь.

— Ну и что — просто забыть?

— По крайней мере одна общая черта у нас с вами есть: нам не свойственно забывать. Будем время от времени наведываться сюда.

— Поесть домашнего хлеба Макгил, — добавил Кенникот.

Грин взглянул через плечо.

— Единственное, что мы знаем наверняка: Брэйс продолжал любить свою жену. Всегда считал ее красавицей.