— Что у вас за зверь орёт?

Сэм остановился, пошатнулся от усталости, дабы выдать через силу:

— И здесь слышно?

— Нет, — ляпнула толстощёкая баба, — но разговоры уже по всей Гаваре ходят. Признавайтесь, что за чудо такое?

— Но так это разговоры. Выдумывают…

Мы направились дальше, а Елена продолжила бросать в спину:

— И ничего не выдумывают! Разве ж выдумаешь такое? Сам не знает, а начинает тут сказки рассказывать. Сам всё выдумывает.

— Чего эти дурёхи вечно орут? — неслышно для толстухи спросила я.

— Мы можем выстрелить ей в ногу…

— Заткнётся?

— Воучи? — Сэм оценивающе глянул на неё из-за плеча. — Она вряд ли.

Елена осталась ораторствовать у забора надолго, пусть даже вокруг ни единой живой души, Жажда быть услышанным превыше даже здравого смысла, а он не заслуживает подобного.

— В Карнбёрдже люди молчаливее, — само собой сорвалось с губ.

— Ты потому там обосновалась?

— Нет — из-за работы. Собиралась в Усницк, но там совершенно нечего делать. Кстати, ты почему пошёл в полицию?

— Ну, — замялся паренёк, — выбор небогатый: на лесопилку, в охотники, в полицию или идти в Сеферане сгинуть. И как-то всё прочее оказалось не моё.

— А страж порядка…

— Это ответственно и важно. Я чувствую, что гожусь для этого!

— Ладно.

Скажем честно, мне Сэм, при всех его достоинствах, не кажется хорошим полисменом. Но это если сказать честно себе — высказывать товарищу детства было бы жестоко. Рамки нашей жизни узкие, поэтому мы и занимаемся не своими делами. Я, например, лезу в расследование.