— А-а-а, — с сожалением протянул Барлог, грустнея, — тут ты прав.

Находка затерялась в куче прочих вещей Васкера, а меня торкнула мысль, что так ли уж я прав… Улика?

22:48

Забрав у Барлога все кошмарные находки, я двинулся покорять ступени участка. И только сейчас я вслушался в еле приметный шум на периферии слышимости: лошади на конюшне всхрапывают и ржут довольно громко. Полагаю, всё оттого лишь, что их стало банально больше.

Как Дед Мороз с мешком, я ввалился внутрь, в свечной полумрак, тут же заметив и Максимилиана, и Сэма. Двое что-то громко обсуждают под чутким руководством рефери Тима и немым созерцанием малозаинтересованной Кейт.

— Посади его! — взревел Сэм, налегая на стойку. — Сколько ещё собираешься терпеть?

— Не собираюсь это обсуждать с тобой, — отрезал шериф. — Макс, сможешь описать этих ублюдков?

— Лучше опознать на месте.

Так, кого-то собираются сажать, а я не в курсе. А-а-а, эти… люди Леквера… Ребята, что примечательно, неудачно натолкнулись на Максимилиана, моментально запоминающего лица во всех подробностях.

Мы пересеклись взглядами с Кейт — это вымученное лицо готово с пеной у рта обсуждать тупых кретинов, толкущих в ступе одну и ту же воду очень долгое время. Тридцать-сорок минут…

— Нет, вы что, не понимаете?

— Иди смени Уолтера на южной вышке, — остудил пыл мальца Тим, прибегая к самому внушительному тембру голоса.

Что такого стряслось, если уже и Сэм не слушается старого пердуна?

Кудри паренька заискрились хищническим ореолом, он подчёркнуто не обратил внимания на мою ношу и поспешил удалиться. Тим с Максом обменялись парой слов, и чёрный ревнитель веры удалился отдыхать.

Сидяходящий старичок уставился на меня, как на перепачканного гудроном клоуна на ходулях, лениво провёл языком по зубам, а затем подпёр кулаком щёку с таким видом, словно лицезреет восхитительное полотно.

Спросила за Тима чернушка:

— Что в мешках?

Я неловко оглядел своё добро, раздумывая, как правильнее сказать. Нет, мягче тут не скажешь:

— Здесь Васкер Чеф. То, что осталось…

— Ммм, всё-таки ты его нашёл, — дрогнули брови шерифа.