Но в этот вечер Элиас попросил его уйти не только из-за «Табу». Одд был уверен, что к нему придут. Тот же гость, который бывал постоянно последние недели. Когда-то они делились такими тайнами, но теперь Элиас становился все более странным и оставлял все при себе.

Одд нажал на кнопку «Оплатить в кассе». Не любил автоматов. Часто они не давали чека, и он не мог проверить, сколько сняли с карточки. Наконец-то в кармане завибрировал телефон. Он собирался повесить пистолет, но сдержался и продолжил следить за счетчиком: количество литров, количество крон, они тихонько ползли к полному баку, который был больше шестидесяти литров, слишком медленно, видимо, насос был неисправен; тем не менее он заставил себя дождаться щелчка пистолета. Смыв с себя запах дизельного топлива в занюханном туалете, где не было бумажных полотенец, а туалетная бумага валялась на полу и хвост ее тянулся до раковины, прихватив пару газет и леденцы, он заплатил девочке-подростку, которая на него даже не взглянула — не увидела. Он — невидимка. Когда это случилось, Одд, что люди перестали тебя замечать? Только забравшись в машину, он достал телефон, открыл сообщение от Элиаса, сидел и смотрел на него. «Не раньше чем через полтора часа». Он поборол желание позвонить. Убедиться, что Элиас не имеет права отказать ему в том, чтобы возвращаться домой, когда захочется. Он жил там столько же. Это была его квартира… Нет, так низко, чтобы напоминать, кто хозяин квартиры, он, пожалуй, не падет. В последний раз, когда он об этом напомнил, Элиас выехал, и пришлось его уговаривать вернуться.

Одд зажег свет в салоне, пролистал первую газету. Он не хотел сидеть с включенным двигателем, и машина быстро остывала. Он отправился в кафе и сел за столик у окна. Взял вторую газету, которую уже читал. Он выходил с утра, купил ее вместе с круассанами и устремился с газетой к Элиасу, сел на край кровати и разбудил, прочитав заголовок: «Разоблачит ли Бергер убийцу в сегодняшнем „Табу“?»

Одд привык, что об Элиасе писали. Шоу «Табу» было самой удачной его работой. Конечно, не с художественной точки зрения, но с коммерческой. Элиас никогда не скупился на средства, чтобы вызвать вокруг себя бурю. Но использовать Майлин Бьерке как приманку для голодной до сенсации публики было, пожалуй, слишком даже для того, кто всегда нарушает границы. Элиас и слышать об этом не хотел. «Это не приманка, это настоящее. Даже ты, Одд, думая, что знаешь обо всем происходящем, будешь в шоке». Больше он ничего не сказал.

Когда Одд свернул на улицу Лёвеншольд, было двадцать минут восьмого. Он сделал круг по кварталу в поисках парковки и увидел машину Элиаса на улице Одина. Судя по всему, Элиас и сегодня ею не пользовался. Он не водил машину по меньшей мере неделю, но, учитывая его нынешнее состояние, это только к лучшему. Они поговаривали о продаже «БМВ». Хватит и «пежо» Одда. Это что-нибудь да значит, когда у двоих одна машина, думал Одд. А теперь это значит больше, чем прежде.