— Она сказала это без всякой эмоции, без огорчения. До чего же суха и черства эта англичанка. Или просто не любит мужа?

— Вероятно, не уважает. И многие в этом отношении солидарны с ней.

— У вас есть сотрудники в Италии, — продолжала Вивиана. — Я сейчас в положении, когда должна срочно действовать и прибегать к помощи посредников. Я хорошо плачу за это. И вам тоже будет от этого интерес, Бэр. Левкас… Левкаса скоро не станет. А у меня кончается аренда дачи, которую мы получили с января пятьдесят восьмого на сорок девять лет с правом возобновления. Но никто мне ничего здесь в две тысячи седьмом году не возобновит. Нас и сейчас припугивают. Дача кому-то понадобилась. Для начала они сожгли наши гаражи. Но перед поджогом кто-то выкатил коллекционные автомобили. Я даже догадываюсь, кому могла понравиться мужнина коллекция.

Левкас, сказала мадам, не понимает, что обречен. Он думает, что он по-прежнему всесилен. А дачу рассчитывает выкупить. Для этого решил продать имущество за границей. Она же, Вивиана, имеет противоположные планы. Заграничные активы станут для нее основными. Левкас владеет в Италии собственностью. У него курортное заведение, которое должно приносить твердый доход. Неплохой пляж, шестьдесят восемь метров берега, восемьдесят две кабины, восемьдесят зонтиков, двадцать палаток, бар-ресторан и паркинг. Там сейчас всем заправляет Николай, уполномоченный румын. Но со следующего года Вивиана сама туда переедет и наведет собственные порядки. Левкасу остается жить не больше месяца.

— Так вот насчет посредника, — сказала Вивиана. — Николай Драга, телефон такой-то, адрес вот. Не можете ли вы конфиденциально с ним связаться, не посвящая моего мужа? Я не могу отсюда уехать сейчас. Это вызовет подозрения. А между тем Драгу нужно остановить. Я не хочу, чтоб он выполнял Левкасовы распоряжения о продаже. Пусть он, напротив, начинает капитальный ремонт… Пусть ждет дальнейших распоряжений именно от меня и не слушает Левкаса…

Бэр ждал, когда будет назван тот самый обещанный интерес.

Что ж, будущая вдовица, не обинуясь, сказала, чем собирается компенсировать усилия Бэра. Когда не станет Левкаса, можно быть совершенно уверенными, что спецслужбы немедленно опечатают и унесут его архив.

— Они уже сейчас охраняют пристально, пристально. Так вот, мы с вами, не дожидаясь их прихода…

Бэр помолчал.

— Можете себе представить, Зиман, моральную дилемму. С одной стороны, да, после смерти Левкаса в его архив, совершенно верно, уже не ступит нога. И эта лиходейка предлагала мне запустить лапу в самую ценную коллекцию из мне известных. Но с другой стороны — при живом собственнике.