Давид услышал слабый гул моторов. Сейчас или никогда. Внутренний голос подсказывал: пусть вся тяжесть закона падет на голову Шейлы за все ее преступления. Другой голос внушал: покроешь Шейлу, и дети будут под присмотром, у них будет мать, а ты освободишься от нее. Был еще и третий голос: пусть Шейла поплатится за то, что воровала и распространяла наркотики, и пусть все думают, что ты отец детей, но эту роль тебе придется играть до самого конца…

Давид все смотрел на письма, по одному в каждой руке, а шум моторов был все громче и ближе.

Глава 21

Глава 21

— Думаю, вам следует взглянуть на это, — сказал Давид Доусону, пока они наблюдали, как два младших офицера погружали громоздкие сани в фургон. Они стояли во дворе хижины, которая теперь выглядела такой унылой развалюхой, будто в ней никто не жил уже многие десятилетия. Давид, с перевязанными самодельными бинтами руками, передал конверт Доусону.

— Брэннаган оставил это письмо в трех экземплярах, в спальне, — объяснил он офицеру, — одно из них было предназначено мне. Теперь понятно, что послужило причиной трагедии.

Доусон снял перчатки и открыл конверт, потом порылся во внутреннем кармане куртки в поисках очков; нашел и водрузил на нос. По мере того как он читал, его лицо становилось все напряженнее, сурово нахмуренные брови говорили о серьезности дела. Полицейский, без сомнения, был потрясен размахом противозаконных действий Шейлы.

— Бог ты мой! — воскликнул он наконец. — Если все это правда, просто потрясающе, как ей удавалось оставаться безнаказанной?

— Я понимал, что с Брэннаганом что-то происходит, — без усилий солгал Давид. — Я корю себя за то, что не понял, что он был на огромных дозах наркотиков. Похоже, я слишком давно не занимался общей практикой.

Доусон печально покачал головой:

— Эта женщина… Я не могу вам всего рассказать, но за эти годы у меня возникали кое-какие подозрения.

— Правда? Какие?

— Давайте поговорим о Брэннагане, — поколебавшись, попросил полицейский. — Я слышал, вы довольно часто навещали его в последнее время. Как по-вашему, доктор Вудрафф, это мог быть несчастный случай? Я хочу спросить: эта зависимость — достаточно ли серьезный мотив, чтобы человек покончил жизнь самоубийством?

Давид посмотрел на Доусона. У того было открытое лицо человека, которому можно доверять. Казалось, он многое знал обо всех и каждом, но в таком городишке, после стольких лет, проведенных здесь, это было вовсе неудивительно. Но в любом случае это был вполне справедливый вопрос.

— Скорее всего, нет. Но доктор Брэннаган страдал длительной депрессией, поэтому я и заглядывал к нему. Печально, но он отказывался от всякой помощи. Возможно, он боялся разоблачения.