— А когда это будет? — спросил Давид.

— В конце января.

— Думаю, теперь тебе не удастся от меня отделаться.

Чарли собирался сказать еще что-то, но, заметив неуверенный взгляд Давида, смолчал. Хотя будущее казалось большим, бесконечным и полным надежд, слишком рано говорить об этом. Давид надеялся, что Чарли доверяет ему. Чарли понимающе кивнул и улыбнулся — его улыбка была очень похожа на улыбку Давида, и они стали снова смотреть на арктическое утро.

— Это случилось где-то там? — спросил Давид, глядя на пустынное бесцветное замерзшее море.

— Я бы хотел показать тебе это место, — ответил Чарли. Он не отводил взгляда от открывавшейся панорамы, но голос его немного дрогнул, выдавая страх. — Но только приблизительно. Мы с мамой поставили там одну из фигур, чтобы отметить место, но, когда лед лопался, она утонула в море. Я назвал ее «Ледяная западня». Это была одна из лучших работ, но довольно пугающая. Я запомнил ее, чтобы когда-нибудь вырезать самостоятельно.

— Я бы хотел увидеть ее, а еще лучше — иметь ее, — признался Давид.

Чарли повернулся и посмотрел на него. Темные глаза были печальны. Давид видел в них глубину и силу, нетипичную для мальчишки его возраста. Он был на грани смерти, и это сделало его старше, превратило в мужчину.

— Я скоро вырежу ее и подарю тебе, — сказал он, — за то, что ты меня нашел.

— Я буду ее беречь, — пообещал Давид и положил руку на плечо мальчика.

— Я приблизительно прикинул расстояние. И вообще, я хорошо запомнил место.

— Если ты хочешь показать его мне, — серьезно сказал Давид, — мы должны туда пойти.

— Давай прямо сейчас? — оживился мальчик.

— Ты уверен? — переспросил Давид, заметив легкую дрожь подбородка мальчика и внезапный неестественный блеск в его глазах.

— Ага, — он мрачно улыбнулся. — Теперь, когда ты приехал, мне нужно попытаться еще раз, а?

— Хочешь, чтобы мать пошла с нами?

— Нет, давай не будем ее будить, — возразил мальчик. — Я слышал, как она работала над «Топором старого охотника» всю ночь. Иногда мне кажется, что она никогда не спит. Я говорил ей, что кухня — это запретная зона, по утрам она выглядит чертовой каменоломней. Бог ты мой, у нас на завтрак всегда каменная пыль!

Давид фыркнул:

— Тогда нам лучше поторопиться, пока не стемнело. Давай оставим маме записку.

— Называй ее Уйарасук. Я уже не маленький.