Мэйхуа кивнула.

— И взял с собой «Апогей»?

— Да. Он бросил тебя.

— Нет, не думаю. Наверное, он хочет… чтобы я сам принял решение. — Мэт грустно усмехнулся. — Вот проблемы-то.

— И не говори.

— Мне иногда приходило в голову, что тайваньцы хотя заполучить «Апогей», и если отец предоставил мне право выбора…

— А что это за «Апогей»?

— Неважно. — Мэт подвинулся к Мэйхуа и положил руку на спинку ее стула.

— Моя проблема в том, что я знаю кое-что об «Апогее». И в том, что я трус. Заговорю задолго до того, как мне выдернут первый ноготь.

— Чушь! Ты не трус.

— Разве? Ну, а как насчет другой проблемы? Беда в том, что… я не против них. Я за тех, кто трудится ради спасения своей страны.

— Ты выдашь им свои тайны? Им? Ты псих.

— Неужели? Думаю, ты никогда по-настоящему не понимала, как сильно я любил Тайвань. — Мэт помолчал, подыскивая слова, которые убедили бы ее. — Ты говорила, что я — ни то ни се, евразиец…

— Так оно и есть!

— Верно, но я всегда считал, что в моих жилах больше китайской крови, чем английской. Когда я приехал на Тайвань, случилась забавная вещь. Я влюбился в эту страну. А потом и в тебя тоже. — Его улыбка погасла. — Так что теперь ты видишь, в чем проблемы.

— Ничего я не вижу.

— «Апогей» — это коммерческая тайна. Ею владеет мой отец… Знаешь, что я думаю? Он не хочет, чтобы моя смерть была на его совести. Отец выполнил свой долг в сделке, которую заключил с материковым Китаем. Если я смогу спасти свою жизнь только одним путем, а именно — выдав тайну «Апогея», значит, предполагается, что я сделаю это. Или, по крайней мере, — голос Мэта сорвался, — я верю, что это будет так.

Мэйхуа долго смотрела на него, отыскивая подвох и не находя ни малейшего признака.

— Ты, похоже, не боишься.

— Да? Это хорошо.