— Зачем… она пришла? — прошептала она.

— Мишель? Она медсестра.

В психиатрическом отделении врачи, как правило, одеваются строго, а медсестры — более свободно. Мишель обычно одевалась ярко: сегодня на ней была полосатая рубашка и темно-синие джинсы. Если бы не бейдж, в ней сложно было бы узнать медсестру.

Было ясно, что Хизер очень страшно: она скорчилась под одеялом и в панике смотрела на нас, словно загнанное в угол животное. Мишель сделала шаг назад, но Хизер по-прежнему выглядела напряженной. Некоторые пациенты пугаются, когда мы приводим с собой медсестер.

— Вам будет спокойнее, если мы поговорим вдвоем? — спросила я.

Она кивнула, покусывая краешек бинта. Мне снова пришло в голову, что она похожа на дикое животное, рвущееся на волю. Я взглядом показала Мишель, что она может выйти. Она улыбнулась Хизер.

— Я зайду попозже, милая. Вдруг тебе что-нибудь понадобится.

Я уже не раз замечала, как ласково держится Мишель с пациентами. Даже во время своего перерыва она частенько сидит с ними. Когда дверь за ней закрылась, я обернулась к Хизер.

— Скажите, Хизер, сколько вам лет?

— Тридцать пять, — медленно ответила она, оглядываясь по сторонам.

Постепенно она начала осознавать, где находится. На мгновение я увидела комнату ее глазами и посочувствовала ей: маленькое окошко в толстой металлической двери, окно из небьющегося стекла, покрытое царапинами, словно кто-то пытался таким образом проложить себе путь на свободу — как, впрочем, и было.

— А как вас зовут?

— Хизер Дункан… — Она потрясла головой, но движение вышло медленным и неверным. — Саймон. Моя фамилия Саймон.

Я улыбнулась.

— Вы недавно вышли замуж?

— Да.

Не «ага», не «угу». Она получила хорошее образование и привыкла говорить ясно. Взгляд ее сфокусировался на тяжелой двери.

— А Даниэль… он здесь?

— Он здесь. Но сперва мне хотелось бы поговорить с вами наедине. Сколько вы с Даниэлем живете вместе?

— Полгода.