— Я не хотела, — выдыхаю я.
Арно молчит. Сухая листва шуршит под его ногами. Судя по всему, он решил подойти поближе к… Даже в мыслях мне трудно называть все своими именами, и холодное и определенное «труп» хочется заменить на более мягкое — «тело».
— Нда… — заключает, наконец, вернувшийся ко мне Арно. — Ты права. Парень определенно покинул наш бренный мир. Смотри, что я вытащил из его шеи.
Это острый обломок деревяшки, поблескивающий в темноте чем-то густым и влажным. Горло мгновенно сжимает тошнота и, даже не успев отвернуться, я выворачиваю душу прямо себе под ноги.
— Упс. Извини. Я дурак. — Арно равнодушно отбрасывает доску, и она звонко ударяется о скалы, заставляя меня съежиться и опять схватиться за горло, удерживая очередной порыв рвоты.
— У тебя закурить не найдется? Мой табак промок. Ах да, твои же сигареты, наверное, тоже, — морщится Арно, садясь спиной к обломкам и почесывая голень.
Обхватив голову руками, я раскачиваюсь из стороны в сторону в тихом безумном трансе.
— А у него? — спрашивает Арно.
— Э-э-э?..
— Ну, покойный курил?
Я недоуменно киваю, все еще не понимая, куда клонит Арно, и в шоке наблюдая, как он встает, подходит к…
— Тебе прикурить? — предлагает он.
Я в ужасе отшатываюсь.
— Ну как хочешь. Хотя почему не взять у него сигарет? Ему же они больше не нужны, — пожимает плечами Арно и присаживается рядом со мной, обнимая меня за плечи. — Мы ничем не можем ему помочь. Теперь тебе лучше успокоиться и рассказать мне, что тут все-таки случилось.
В конце концов я соглашаюсь на сигарету «покойного» и, сначала медленно, а потом все более и более нервной скороговоркой, излагаю события последних дней: про поездку в Бангкок, украденные миллионы, мое решение их вернуть, недоступную мне пратьяхару, приезд Тащерского и почти отрезанные пальцы, посиневшими комочками валяющиеся на дне окровавленной ванной («ну это плод твоего больного воображения», прокомментировал Арно), постепенно добираясь до истории с мостом.
Из Арно получился идеальный слушатель. Слегка наклонив голову и механически потирая оцарапанные голени, он впитывает мой рассказ молча и, за исключением нескольких отрезвляющих ремарок, не прерывает меня никакими вопросами.
— Я решила, что дам богам самим выбрать, кого убить. Меня или его. Если б они выбрали меня, то такая смерть все равно лучше той, ну… в ванной. А если б они выбрали его, то я как бы здесь ни при чем. Я же вела себя честно! Я могла его пустить первым, он сам предложил. Но я же все-таки пошла впереди него! Это значит, что… Я запуталась… Я не понимаю. Кто его убил?! Бог или я?! Я с ума сойду, если не отвечу на этот вопрос! Это я его убила? Да? Ты поэтому молчишь? Ты думаешь, это я?