— Подозреваю, что отчасти такое возможно, — заключил он.

За нашей спиной, за другим занятым столиком, парочка крикунов на грани приличия обсуждала общих знакомых. Один из них в нелепой бейсболке горланил с явным говором штата Попутного Ветра.[43] В городах типа Портленда любители бейсболок быстрее всего нарывались на неприятности, но если такой головной убор предпочитал коренной житель Мэна, то это могло рассматриваться как ужасное предательство, в сравнении с которым низкое поведение Бенедикта Арнольда и Элжера Хисса[44] казалось невинной шалостью.

Крикуны перешли к откровенной похабщине. Пиво явно ударило им в голову. И я совершенно не понимал, зачем они завалились в кафе-мороженое.

— Эй, парни, следите за выражениями, — попросил я, отклонившись к ним. — Мы здесь с ребенком.

Проигнорировав просьбу, они продолжали ругаться. По-моему, даже прибавили громкость, да еще выдали несколько бранных слов, излишне членораздельно, буквально по слогам.

— Парни, я просил вас по-хорошему, — опять подал голос я.

— Уже десятый час, — отозвался тот, что постарше, — твоему отпрыску давно пора быть в постельке.

— Вы сидите в кафе-мороженом, — поддержал меня Ангел. — И должны следить за вашим гребаным языком.

— Думаешь, дойдет? — спросил я его. — По-моему, вряд ли.

— Жаль.

Я вновь глянул на парней за соседним столом.

— Больше я просить не буду, — предупредил я.

— И что же ты сделаешь, если мы не перестанем? — спросил тот же парень.

Этакий амбал с затуманенной алкоголем физиономией. Его приятель, сидевший к нам спиной, наконец обернулся, и при виде Луиса его глаза слегка расширились. Он выглядел трезвее своего собеседника, да и сообразительнее тоже.

— Мой папа вас застрелит, — заявила Сэм. Она сложила из пальцев пистолетик и направила его на тупого крикуна. — Пиф-паф!

Я глянул на нее. Боже мой, бедный ребенок…

— А потом я добью вас, — пообещал Луис.

Он усмехнулся, и атмосфера стала менее напряженной.

— Пиф-паф, — для пущей убедительности добавил Луис. Он тоже соорудил пистолет из пальцев. Причем нацелил его в паховую область здорового грубияна. — Пиф-паф, — повторил он, переводя прицел на могучую грудь.

Оба грубияна заметно побледнели.