Сложив платок и убрав его в карман, Брендан вновь спустился в подобное могиле углубление, с гримаской удовлетворения отметив: его slean накренился под углом к стене насыпи. Он уже подбирался к хорошему черному торфу, которые ценили в этих местах не за то, что он пролежал в земле не потревоженным и не сгнившим чуть ли не восемь тысяч лет, а за отличную горючесть.

Он снова принялся за работу и, пытаясь заглушить урчание в желудке, сосредоточил на ней все внимание. Он привык к тяжелому физическому труду, однако нечто в болотном воздухе вызывало яростный голод. Что сегодня будет на обед? Сандвичи с цыпленком, яйцо или полоска соленого красного бекона на куске черного хлеба? Вгрызаясь лопатой в землю, Брендан мысленно откусывал аппетитный ломоть, запивая его глотком горячего сладкого чая. Еще один ряд, думал он, с неистовством выбрасывая очередной кусок дерна, еще один ряд… — И вдруг его лопата замерла.

— Черт!

Над краем среза поднялась голова Финтана.

— В чем дело? Наткнулся на остатки Ноева ковчега?

— А, нет, — сказал Брендан. — Это всего лишь конский волос.

Четыре вещи, повторял их отец, могут помешать человеку, который заготавливает торф. Брендан как будто бы снова услышал голос старика: «Парик, вода, комья и конский волос!» Завершив перечисление, он важно поднимал четыре пальца и добавлял: «Наткнетесь на что-нибудь такое, мальчики, и это станет вашим Ватерлоо».

— Подай-ка лопату, а?

Финтан выполнил просьбу, а затем, опершись на рукоять вил, начал наблюдать. Хотя «эти четыре вещи» обычно оказывались стволами и корнями деревьев, порой на болотах обнаруживали диковинки: грубые дышла из дуба, древние телеги, некогда запрягавшиеся быками, сырные головы или деревянные бочки с маслом. Зарытые во влажную почву для сохранности и давно забытые в ее недрах, они словно бы выключались из времени, огражденные вязкой, оберегающей властью болота.

Не торопясь, Брендан окопал по периметру волокнистый ком, подрезал его по краям и отделил лишние кусочки почвы. Затем встал на колени и потянул за пряди, торчавшие из мокрого торфа. Спутанный и свалявшийся, ком оказался слишком длинным и тонким для корней, именуемых конским волосом. Брендан запустил сильные пальцы в плотный черный торф… Неожиданно ком поддался, и он отшвырнул его в сторону.

— Святой Иисусе! — прошептал Финтан, и Брендан посмотрел вниз. Его колена почти касалось человеческое ухо табачного цвета. И хотя лицо было скрыто, очертания челюсти и колтун тонких мокрых волос свидетельствовали: ухо принадлежит женщине. Брендан с трудом встал на ноги, едва сознавая, что холодная вода просачивается сквозь его брюки и сапоги.