— Ты в порядке, Рэд?

Она посмотрела на него, потом на лежащий на полу нож. Думай! Попытайся подобраться к нему. Она знала, что ей никогда не одолеть Брайса, ведь он физически сильнее. Но, может быть, получится найти довод, который образумит его? Нужно говорить с ним — без остановки, затягивая время. Ведь полиция уже выехала, верно? Ей было страшно, и мысли путались.

Нужно успокоиться, взять себя в руки. Нужно. Обязательно. Необходимо мыслить трезво.

— Он острый, Рэд. Достаточно острый, чтобы отрезать твою голову. Или мою. Устроим соревнование, кто первым подхватит его с пола?

— Неужели тебе станет легче, если ты отрежешь мне голову, Брайс? Неужели ты будешь счастлив от этого?

— Очень.

— Знаешь, а я не хочу отрезать твою.

— Не хочешь? — ухмыльнулся Брайс.

— Честно, не хочу. У тебя самая красивая голова из всех, что я видела. Зачем же уничтожать такую красоту?

Брайс смерил ее испытующим взглядом, и ей показалось — на мгновение, — что она сделала шаг в нужном направлении.

— Правда?

— Боже, конечно, правда, Брайс.

Он бросил взгляд на часы:

— Ну что же, Рэд, говори дальше. Продолжай.

Она пожала плечами:

— Я на самом деле любила тебя.

— Знаю. Я тоже любил тебя, честно. Но разве не сказал Оскар Уайльд в «Балладе Редингской тюрьмы» о том, что каждый убивает того, кого любит?

— Тебя сегодня на литературу потянуло.

— Да, пожалуй. Я в последнее время много читал. — Он снова бросил взгляд на нож. — С красивыми словами на губах умирать приятнее, как считаешь?

Заметив его движение, она одновременно с ним бросилась к ножу. Они столкнулись. Брайс успел первым схватить нож и, вскинув руку, показал его Рэд.