Миссис Хеджес снова уселась в свое кресло, надела очки и принялась читать газету Чарльза Виккенгема, мерно покачиваясь взад-вперед.

Когда команда судмедэкспертов и криминалистов прибыла наутро в Мейерлинг-Холл, чтобы продолжить поиски улик в подвале, в лаборатории тоже рьяно взялись за дело. Увезли компьютер Виккенгема; его мельницу для кухонных отбросов размонтировали, забрали даже машинку для уничтожения бумаг. Следовало подвергнуть экспертизе целую коллекцию волосков и пятен крови. Все это требовало недели работы.

В полицейском участке офицеры собрались у дежурного делопроизводителя, чтобы получить от него дальнейшие распоряжения Ленгтона. По-прежнему сидели по камерам Эдвард Виккенгем и Гейл Харрингтон. Обоим позволили сделать по звонку, и они ожидали приезда своих поверенных. Побег подозреваемого весьма осложнил ситуацию, и все понимали это, в особенности Ленгтон. Донесений от наблюдателей так и не поступило. Охота продолжалась.

Ленгтон собирался самолично допросить Эдварда Виккенгема; Анне с Баролли следовало сконцентрировать свои усилия на Гейл Харрингтон. Времени на передышку не было: шефу предстояло отправиться в суд магистрата, чтобы выяснить, удовлетворено ли его ходатайство о продлении срока задержания Гейл и Эдварда. В итоге ему дали три дополнительных дня, и это была хорошая новость.

В два часа Гейл Харрингтон доставили в комнату для допросов. Поскольку оба они запрашивали одного и того же адвоката, возникла заминка, пока они не пришли к согласию, кто чьи интересы будет представлять.

Гейл определенно утратила душевное равновесие и, когда Анна сообщила девушке о ее правах, заплакала. Она арестовывалась за попытку ввести следствие в заблуждение и помешать полиции. Она твердила, что она тут ни при чем, что она не совершила ничего противозаконного. Ей показали фотографии Луизы и Шерон, и она ответила, что не знает их; тогда ей показали посмертные снимки девушек и сообщили подробности этих двух тяжких убийств. Гейл была так шокирована, что едва могла говорить.

Спустя час Анна вернулась в комнату следственной бригады. Ленгтон все еще допрашивал Эдварда Виккенгема. Тревис попросила вызвать шефа, желая посвятить его в то, что удалось выудить из Гейл Харрингтон. Ленгтон был вовсе не в восторге, что его оторвали от допроса, но все же прошел с Анной в свой кабинет.

Тревис сообщила, что понадобилось всего час пятьдесят на то, чтобы добиться от Гейл заявления. Когда ей предъявили ювелирные украшения, изъятые из коттеджа, она подтвердила, что это ее, а когда ей показали фотографию броши, присланную в участок американским торговцем из Чикаго, она сказала, что это часть гарнитура, который включал также колье и серьги и был ей подарен Чарльзом Виккенгемом. Определить точное время, когда эти украшения стали ее собственностью, оказалось затруднительно, поскольку она не могла припомнить дату, но знала, что это произошло по возвращении с курорта.