И О’Рурка мне очень жаль. Они станут мучениками, как и мои приемные родители.

Машина медленно двинулась по шоссе через черный город.

– Куда мы едем? – спросила Кейт.

– Здесь, в Копша-Микэ, мы переберемся на шоссе номер 14-В. Потом направимся на север и к сумеркам по Е-81 доедем до Клуж-Напоки, а потом – на запад, к Ора-дя и венгерской границе.

– А как мы будем переходить границу? Лучан улыбнулся.

– Я знаю тропы получше, чем твои цыгане-контрабандисты. Завтра к вечеру мы будем в Будапеште.

– Когда Джошуа уже не будет в живых. Он взглянул на нее.

– Да. А ты предпочитаешь увидеть его вполне сформировавшимся стригоем? Сегодня ночью он будет пить человеческую кровь, Кейт. Но он не станет таким, как они, потому что скоро все закончится.

Кейт перегнулась через спинку сиденья и вцепилась в рулевое колесо. От неожиданности Лучан заехал на рыночную площадь рядом с воротами какой-то фабрики. На обширном, вымощенном шлакоблоками пространстве не было ни единой живой души. Направо уходила западная дорога. Южная дорога на Сибиу и в сторону крепости ответвлялась влево у них за спиной. С неба падал черный снег.

– Ты знаешь, что Джошуа можно от этого спасти! – крикнула она. – За счет вливаний заменителя человеческой крови можно смягчить болезнь, связанную с иммунодефицитом, а теневой орган при этом не будет задействован. У него не разовьется зависимость от человеческой крови… от человеческой жизни. Его организм может открыть нам путь к лечению рака, СПИД, и при этом он никогда не станет стригоем.

Лучан прикоснулся к ее щеке.

– Слишком поздно, Кейт.

Глаза у нее вдруг закатились, и она сползла по виниловому сиденью, уткнувшись головой в дверцу.

– Кейт! Что с тобой? – Лучан склонился над ней, пытаясь приподнять ее безвольно повисшую голову.

Кейт выхватила у него из-за пояса спортивный пистолет и ткнула стволом ему в грудь.

– Сядь на место, Лучан.

– Кейт, ради Бога…

– На место!

Он выпрямился и положил руки на руль.

– Ты не станешь стрелять в меня.