И тут она увидела зонт. Он был красным, с бордовыми и оранжевыми цветами вдоль каймы. Эта вспышка цвета казалась совершенно неуместной в этом месте, где даже искусственные цветы из пластика и ткани от дождя казались вылинявшими. Но еще более неуместным было то, что под этим зонтом стоял мужчина. Он положил ручку зонта на плечо, отчего вся верхняя часть его тела была скрыта от глаз Амайи. Он стоял совершенно неподвижно, и наклоненный назад купол зонта направлял почти все звуки его голоса в противоположном от Амайи направлении. Тем не менее, она слышала его несмолкающий стон, хотя ей не удавалось различить ни единого слова.

Она вернулась к перекрестку и прошла по верхней аллее, откуда ей было лучше видно пантеон семьи Элизасу. Венки и букеты, принесенные сюда во время похорон, громоздились на мраморной плите, образуя некое подобие погребального костра. Венки размокли и разбухли, а завернутые в целлофан букеты казались белесыми от жемчужных капель влаги, испаряющейся с гниющих внутри цветов. Подойдя ближе, Амайя смогла разглядеть черно-белые кроссовки брата Айнои, который безудержно плакал навзрыд, как младенец, не сводя глаз с могилы сестры и снова и снова повторяя одни и те же слова.

— Мне так жаль, мне так жаль, мне так жаль…

Амайя попятилась, намереваясь уйти незамеченной, но юноша, похоже, ощутил ее присутствие и начал поворачиваться в ее сторону. Она едва успела прикрыться зонтом. Пару минут она стояла неподвижно, делая вид, что молится у могилы, перед которой оказалась, пока не перестала ощущать на себе пронизывающий взгляд паренька. Она вернулась той же дорогой, которой пришла, продолжая прятаться под зонтом, чтобы он ее не узнал.

Когда она вошла в ресторан, тетя и Джеймс уже заказали бутылку темно-красного Ремеллури и увлеченно о чем-то болтали. «Эль Кортарисаре» привлекал ее своей атмосферой, темными балками под потолком и всегда зажженным камином, а еще ароматом чего-то, похожего на жареную кукурузу, от которого она ощутила приступ голода, едва успев переступить порог. Хотя она одобрила поставленную перед ней жареную треску и говяжью отбивную, она отказалась от вина и попросила, чтобы ей принесли кувшин воды.

— Ты и в самом деле не собираешься даже попробовать это вино? — изумился Джеймс.

— Вечер обещает быть насыщенным, а от вина меня всегда клонит в сон.

— Это означает, что в следствии наметились сдвиги?

— Я пока не знаю, но, по крайней мере, я надеюсь получить кое-какие ответы. «Ответы не всегда становятся разгадкой, — подумала она. — Действуй постепенно».