Она отвела его руку и поднесла ее к губам.

— Monsieur, — прошептала она. — Alle! Hâte![34]

До того, как Фрэнк потянулся к ней в темноте, Аликс подумала о том, как она все-таки одинока.

Одинока. Как и после исчезновения Анри четыре года назад. Так же, как и после того, как она погубила отца глупой мечтой отыскать Джунипера. Можно подумать, англичанин когда-то любил ее! Жюль, застреленный ее собственной рукой, корчащийся в муках на полу Клаветт. Мертвый Ален на столе. Лишь мама осталась жива, но ее забрали боши. Аликс ненавидела тот образ пустоты, что простирался перед ней, подобно спокойному, безмятежному океану.

Тем первым поцелуем в церкви она привязала к себе Фрэнка. Он даже пообещал ей, что никогда ее не оставит. Тогда это была лишь уловка, попытка избавиться от одиночества. Теперь же ей хотелось, чтобы все было по-другому. Аликс представила себе ухаживание: как она смеялась бы его шуткам, как в жаркие августовские ночи отталкивала бы его жадные руки, прежде чем наконец позволить ему залезть под платье.

Фрэнку не хватало злости Джунипера, возможно, ему также недоставало храбрости. И все-таки во многом он вел себя как герой. И еще Фрэнк щедрее любого из ее знакомых мужчин.

Запустив руку в его волосы, Аликс крепко, так же, как и он ее, прижимала его к себе. Фрэнк снова потянулся губами к ее губам, а его руки прижались к ее груди. Ее тотчас обдало горячей волной. Еще мгновение — и волна эта поднялась выше, подкатилась к самому горлу. Ей стало так хорошо, как когда-то жарким летним днем, когда она лежала в отцовской лодке, подставив спину жгучим лучам солнца. Аликс еще крепче сжала объятия.

Это ошибка — влюбиться во Фрэнка, подумала она, чувствуя, как в ней нарастает жар. Наверно, она больна, но даже если и здорова, все равно тот, к кому она прикасалась, неизбежно умирал. Но ей было все равно. Она не хотела оставаться одна.

Прижав тяжелый черный наушник к уху, Волленштейн попытался уловить в треске помех что-нибудь членораздельное.

— Я сказал, герр майор, что церковь разрушена, — донесся до него голос Грау.

Авианалет, сказал Грау, неожиданный мощный авианалет. Британские «москиты», летевшие низко под облаками, сбросили на церковь бомбы. Половина городка превращена в руины. Десятки людей убиты или получили ранения.

— Я несколько часов подряд пытался связаться с вами, — ответил Волленштейн. — Когда это произошло? — Он потрогал провод, уходивший в соединительную колодку под лестницей небольшой комнатки крестьянского дома. Дома, в котором пахло чем-то похожим на горькую бурду, которую варил Пфафф, — считалось, что это кофе, — а еще капустой и немытым телом. Да, в этой комнате точно воняет.