– Ну ни фига себе! – с восхищением говорит Шарль.

Мое упрямство. Гнев Николь, деньги Матильды, мой кулак, въехавший в физиономию ее мужа. Захват заложников, я рассказываю все.

– Ну ни фига себе! – заключает Шарль.

Пока он переваривал информацию, мы проехали тридцать километров.

– А твой Фонтана, – спрашивает он, – это не тот квадратный тип с алюминиевыми глазами?

Шарль заметил его во время процесса. И тоже был под впечатлением.

– Он все время настороже, этот мужик! И с ним еще кто-то был. Такого не сдвинуть. Как, говоришь, его зовут?

– Фонтана.

Шарль долгое время размышляет над именем. Бормочет «Фонтана», как будто разжевывает каждый слог.

Указатель горючего все сильнее клонится к нулевой отметке. Просто поразительно. Можно подумать, бак течет.

– Она жрет как минимум дюжину литров на сто.

Шарль более скептичен.

– Я бы сказал, пятнадцать, – изрекает он наконец.

Вполне возможно, что «Рено-25» означает двадцать пять литров. Но этим потребление горючего не ограничивается. Он протягивает мне свою бутылку и тут же спохватывается:

– Ах да, правда, ты ж за рулем.

Напрасно я стараюсь сосредоточиться на чем-то другом, образ Николь и ее плач по телефону преследуют меня. Я уверен, что они ее не тронули. Они наверняка схватили ее, когда она входила в дом. Адреналин пришпорил свой бег по венам. Идет волнами снизу доверху. Вижу связанную Николь, сидящую на стуле. Нет, это идиотизм; ведь надо ждать еще несколько часов, значит ей оставили свободу движений. Зачем ее связывать? Нет. Они просто держат ее у себя. Где, в каком месте? Николь. Тошнота подступает к горлу. Я сосредоточиваюсь на дороге. Поль Кузен. Сарквиль. Все мои мысли должны быть направлены только туда. Если я выиграю там, я просто выиграю, и точка. Николь вернется. И будет со мной.

Я солгал им. Перевести деньги – дело получаса. К этому моменту перевод в «Эксиаль» мог быть уже сделан.

Николь могла быть на свободе.

Может, я действительно сошел с ума?

– Не плачь, мужик… – говорит Шарль.