И по обе стороны припаркованные машины.
Невероятно длинная и прямая, как буква «I».
Односторонняя. Единственная дорога.
И конец едва виднеется.
Я увеличиваю скорость до предела, в зеркале заднего вида замечаю машину Фонтана. Мои руки, которые он мне искалечил, рулят недостаточно хорошо, недостаточно быстро. Фонтана хватает мигалку и убирает ее, полицейская сирена замолкает, в пятидесяти метрах позади нас внедорожник идет на постоянной скорости, потому что пути для бегства больше нет.
Мне не удается держаться прямой линии, меня все время заносит, я задеваю машины то со своей стороны, то со стороны Николь.
В конце, через несколько сот метров, красный свет, там, где улица выходит на широкий бульвар, где катится плотная волна автомобилей… Другими словами, стена. В отчаянии от безвыходности ситуации я еще сильнее давлю на газ.
Но все кончено.
Даже Николь понимает это.
Этот бульвар, к которому мы мчимся, – он как скоростная трасса. Остановиться там с Фонтана на запятках – все равно что выйти из машины на трассе «Формулы-1». А пересечь напрямик – все равно что выехать на рельсы под скоростной поезд…
Николь выпрямляется в кресле, лицом к препятствию, которое там, впереди, неотвратимо преграждает нам дорогу.
Заднее стекло разлетается. Фонтана стреляет в нас. Так он выиграет время, когда придется переходить к абордажу. Такое чувство, что салон распадается на части, внутрь врывается ветер вместе с осколками стекла. Николь скорчивается.
Вот она – картина конца.
Вот как закончится эта история.
Здесь. Через несколько мгновений.
На этой невероятно прямой улице, по которой мы летим со скоростью сто двадцать километров в час, преследуемые черным металлическим чудовищем со всеми горящими фарами.
Эта картина преследует меня до сих пор. Много месяцев спустя.
И никогда не сотрется.
Еще годы и годы я буду видеть ее, снова и снова, наяву и во сне, и задаваться вопросом о ее мистическом и трагическом смысле.
Николь подняла голову, загипнотизированная нашим стремительным приближением к стене из машин, которая перекрывает нам дорогу.