– За столиками не обслуживаем, ребята! – крикнула она. – Извините.

– Мать вашу! – буркнул Босх.

Он выскользнул из кабины и подошел к бару. Вернулся с четырьмя бутылками, хотя Маккалеб едва приложился к первой.

– Спрашивай, – сказал Босх.

– Почему вы не были близки?

Босх поставил локти на стол и обхватил новую бутылку обеими руками. Выглянул из кабины, потом снова посмотрел на Маккалеба.

– Лет пять – десять назад в Бюро были две группировки. У нас в управлении было в общем-то то же самое. Вроде «святых» и «грешников» – две отдельные группы.

– Новообращенные и отступники?

– Что-то в этом роде.

Маккалеб вспомнил. Лет десять назад в кругах местных правоохранительных органов было хорошо известно о существовании в полиции Лос-Анджелеса группы, прозванной «новообращенными», члены которой занимали ключевые посты и распоряжались продвижениями по службе и выбором заданий. Все они – несколько сот офицеров всех рангов – являлись прихожанами церкви в долине Сан-Фернандо, где проповедником-мирянином был заместитель начальника управления по оперативной работе. Честолюбивые офицеры толпами вступали в общину, надеясь произвести впечатление на начальство и ускорить продвижение по службе. Сколько в этом было духовности, неизвестно. Но когда по воскресеньям, во время одиннадцатичасовой службы, этот замначальника произносил проповедь, в церкви стройными рядами стояли свободные от службы копы, пожирающие глазами кафедру.

Маккалеб однажды слышал историю, как во время службы у одной машины сработала сигнализация. Злополучный наркоман, роющийся в «бардачке» машины, с удивлением обнаружил, что на него направлена сотня револьверов.

– Насколько я понимаю, ты, Гарри, был «грешником».

Босх улыбнулся и кивнул:

– Разумеется.

– А Таферо был из «святых».

– Само собой. Как и наш тогдашний лейтенант. Канцелярская крыса по имени Харви Паундс. Они с Таферо оба захаживали в ту церквушку и потому дружили. К людям, дружившим с Паундсом, по церкви или нет, меня не очень тянуло, если ты понимаешь, что я имею в виду. А их не слишком-то тянуло ко мне.

Маккалеб кивнул. Он знал больше, чем говорил.

– Это Паундс испортил дело Ганна, – сказал он. – Его-то ты и вышвырнул из окна.

– Ага.

Босх опустил голову.